сокровища.
— Миссис Фрэйм приготовила изрядный кусок баранины прошлым вечером. Никто не смог бы съесть все это даже папа. Я принесла все, что осталось. Здесь хватит на добрый десяток порций. Еще мне удалось унести два куска мясного пирога с кухни. Не думаю, что миссис Фрэйм видела меня, но даже если и видела, она никому не скажет. — Дафна бережно отодвинула еду в сторону. — А теперь самое лучшее.
Она извлекла тщательно сложенную одежду: брюки, рубашки, платья и фартуки разных размеров и расцветки.
— Ну а это ты где достала? — спросил викарий озадаченно, притронувшись к ситцевому платью так, словно оно было из золота.
— Это я сшила сама. Мама заказала ткань в городе, чтобы служанки смогли сшить себе и слугам новую форму. Ткань прислали, когда папа был в городе по делам. — Дафна заговорщически улыбнулась викарию. — Мама убеждена в том, что заказ сделан с некоторым избытком.
— Да благословит Бог, — пробормотал Чамберс голосом, дрожавшим от волнения, — Элизабет и тебя за заботы.
— Это не заботы, а благодеяние. Зато представьте, ваше преподобие, сколько детей мы сможем порадовать. Да, кстати, лошадям шьют новые попоны. Старые попоны выглядят вполне прилично, из них можно наделать шалей, чтобы защитить детей зимой от холода. Я еще не придумала, где достать теплую обувь для них, но надеюсь, что…
— Умоляю тебя, будь осторожна, моя девочка, ведь если отец узнает…
— Не узнает.
— Но если все же узнает, ведь ты понимаешь, ято его гневу не будет предела.
— Я не могу позволить себе даже думать об этом. Мы понимаем… Мы хорошо понимаем, чем это нам грозит, но ведь надо же что-то делать, викарий.
— Подснежник. — Это прозвище он дал Дафне еще в раннем детстве, привязавшись к ней, как к собственному ребенку. — Твоя мать провела двадцать один год в непрерывном страхе. Я помню ее, когда она была еще прелестной жизнерадостной девушкой, но сейчас… Боюсь, ее силы на исходе.
— Вы думаете, я этого не понимаю? — ответила Дафна очень решительно. — Если папа узнает о том, что мы… делали, я буду отрицать, что мама вообще знала об этом. Отвечать за все буду только я.
— Одному Богу известно, что Хардвик может натворить.
— Он может только избить меня, но моей душе ничто не грозит.
— Я сделаю все, что смогу. Я могу помешать…
— Нет. Он мой отец. По закону вы не имеете права вмешиваться в его дела. Пожалуйста, не связывайтесь с ним, вы очень нужны .нашему поселку. — Дафна начала торопливо упаковывать корзину. — Солнце всходит. Пора идти в школу.
— Хорошо, идем, мой милый Подснежник. По крайней мере, ты сможешь увидеть радостные лица детей. Я буду молить Бога о том, чтобы на твоем пути не встретилось мошенника, который мог бы сломать твою жизнь. Пусть тебе во всем сопутствует удача. — Загадочная улыбка пробежала по губам Дафны. — Могу я поинтересоваться, что в этом смешного? Я не нахожу места от беспокойства, а тебя это веселит?
— Нет, конечно, нет. Я улыбнулась потому, что вы произнесли слово «удача». Это напомнило мне кое о чем, точнее, кое о ком.
— Ты вспомнила о каком-то джентльмене?
— Да, об одном очень милом человеке, но он не принадлежит к знати.
— И где же тебе удалось его встретить?
. — В Ньюмаркете. Он присоединился к папе на скачках. — Приятель твоего отца? — Викарий не смог скрыть беспокойства в голосе.
— Не сказала бы, что они с отцом друзья, — протянула Дафна задумчиво. — По словам папы, они компаньоны.
— Все это очень странно.
— Еще бы, ведь между отцом и Торнтошом нет ничего
общего.
— Иными словами, насколько я понял, мистер Торнтон — молодой человек не очень высокого социального
положения.
Дафна улыбнулась деликатному описанию викария и
пояснила:
— Ему около тридцати, определенно нетитулованная особа, хотя и выглядит человеком состоятельным. Мне кажется, что у него были и трудные времена, а состояние не унаследовано, а заработано, и во многом благодаря острому уму.
— Да, он не похож на друзей твоего отца.
— Вероятно, за этим кроется что-то еще. — Дафна нахмурилась. — Несмотря на разницу в положении и явную неприязнь, папа вел себя как-то заискивающе перед Пирсом Торнтоном. Я это почувствовала. — Она опять улыбнулась. — А мистер Торнтон сказал, что я должна верить
своим чувствам.
— Он дал тебе полезный духовный совет.
— Да нет же, как раз напротив; его совет помог .мне выиграть на скачках в первом заезде.
— О. — Викарий снял очки и стал тщательно протирать их. — Сдается мне, что в последние дни ты думала не только о визите в школу.
— О чем это вы?
— О том, что этот мистер Торнтон похоже, тебя, сильно заинтересовал,
— Да, это так — Он является воплощением противоречий: спокойный и уверенный в себе и в то же время очень внимательный. Вы должны признать, что это редкое сочетание.
Викарий водрузил очки на нос, его проницательные голубые глаза скользнули по лицу Дафны.
— Интересно, как это ты смогла так много узнать о человеке за одну встречу?
Дафна на секунду замялась:
— Папа был строг ко мне. Мистер Торнтон это сразу почувствовал и пытался помочь. Чамберс задумался;
— Ну а как выглядит этот Пирс Торнтон?
— Он высокий брюнет могучего телосложения, черты его лица грубоваты и строги, как у борца. Глаза темно-зеленые, такого же цвета, как лес в сумерках. Однако за внешней суровостью…
— … скрывается доброе, благородное сердце. — Викарий усмехнулся: — Есть ли на этом свете существо, в котором ты не смогла бы найти хоть что-то хорошее, Подснежник? — Да.
Дафна в ужасе замерла, осознав, насколько ужасно звучит ее ответ. Из глубины памяти вдруг всплыл разговор с отцом;
— Дафна, ты опять одаривала этих оборванцев?
— Нет, папа.
— Лорд Веберлинг видел тебя во дворе нашей приходской церкви с этим священником. Что ты там делала?
— Викарий мой друг, папа. Я всего лишь… — Если я узнаю, что ты дала хотя бы один единственный шиллинг из моих денег этим попрошайкам…
— Папа, но я…
— Не смей тратить мои деньги на глупые затеи филантропа викария, иначе…»
Даже сейчас Дафна вздрогнула, вспомнив слова отца, прозвучавшие неделю назад.
Есть ли на этом свете существо, в котором она не могла найти хоть что-то хорошее?
— Да, — всхлипнула Дафна, — есть. Пусть Бог простит меня.
Чамберс нежно погладил ее по голове:
— Нет, Дафна, не надо отчаиваться. В некоторых людях Бог спрятан очень глубоко, и чтобы найти его, может потребоваться целая жизнь. Поэтому всегда надо надеяться на лучшее. Пойдем-ка в школу, и по пути ты подробнее расскажешь мне об этом загадочном мистере Торнтоне. А я, возможно, поведаю тебе новости о Тин Кэпеnote 1.
Дафна мгновенно забыла свои горести.
— Расскажите, расскажите скорее, чем он еще проела-.. вился?
— Это всего лишь слухи.
Истории о нем — всегда слухи, но на поверку они оказываются правдой, и едва ли не каждый день «Тайме» сообщает о его новых подвигах. В чье поместье он проник на этот раз? Как? Какие драгоценности похитил? Какой камень из коллекции графа Гентри, ограбленного четыре дня назад, он оставил? Какой работный дом на этот раз получил деньги от этого благородного разбойника?
Чамберс рассмеялся:
— Бери свою корзину, Подснежник, я возьму книги и пойдем. По дороге я отвечу на все твои вопросы.
Несколько минут спустя они торопливо шагали по улицам поселка.
— Я не знаю всех подробностей, но кража случилась позапрошлой ночью.
— Наверное, между двумя и тремя часами ночи, — перебила Дафна. — Он всегда совершает налеты в это время.
— Верно. На этот раз пострадал виконт Драммонд.
— Помните, я рассказывала вам об ожерелье из рубинов и бриллиантов, купленном виконтом для жены? Говорят, что бедная виконтесса с трудом удерживала его на плечах. Разбойник, вероятно, прослышал об этом. Кто же он, викарий? Откуда он все узнает?
— Честное, слово, не знаю. Знаю только, что благодаря ему сотни детей будут накормлены и одеты.
— Какой же работный дом получил деньги?
— Тот, что в Уорсли.
— Как удачно! Ведь именно его вы собирались посетить в конце этой недели: там было совсем худо.
— Да, бедный директор выбился из сил, умоляя прихожан помочь хоть чем-нибудь. Не хватало денег даже на еду. Через несколько недель ни в чем не повинные дети должны были идти на улицу просить милостыню или умирать от голода.
— Это директор рассказал вам про разбойника?
Викарий улыбнулся:
— Дерзкий разбойник ночью оставил оловянную чашу прямо на столе у директора. Никто и никогда его не видел.
— И много денег он оставил?
— Около пяти тысяч фунтов.
С губ Дафны сорвалось:
— Этот человек — спаситель!
— Этот человек — вор, — напомнил викарий.
— Как вы можете так говорить? Вы лучше других должны понимать, для чего он…
— Не надо защищать его передо мной, Подснежник, я и так молюсь за него каждый день. — Викарий помолчал. — В оловянной чаше, положенной прямо на подушку виконта Драммонда, была бриллиантовая запонка графа Гентри. Такая же чаша, но с деньгами, была поставлена на стол директора.
— В точности как всегда: драгоценность с места предыдущего преступления отдается в подарок новой жертве. — Дафна просияла. — Этот разбойник просто восхитителен. Я с нетерпением буду ждать утренних газет, чтобы прочитать о его новых
