тщательно сверили. Затем я вручил ей нужную сумму, и она явно почувствовала облегчение.
Мне хотелось узнать, как у нее обстоят дела. Все ли идет так, как мы задумали. Однако я не смог переброситься с ней даже парой слов. В течение всего дня к ее окошку выстраивались вкладчики по четыре-пять человек, и у нее даже не было возможности отлучиться, чтобы перекусить. Она наспех съела сэндвичи, которые принесла из дому, и запила их молоком. По средам к нам в помощь из головного отделения обычно присылали двух кассиров. И всякий раз, когда один из них подходил к Шейле, чтобы помочь или подменить, когда она отлучалась на минуту, я чувствовал, как ладони у меня становятся влажными, и не мог сосредоточиться на работе. Это был очень напряженный день.
Однако к половине третьего клиентов заметно поубавилось, а уже без пяти минут три у окошка никого не осталось. Ровно в три Адлер, наш охранник, запер дверь. Мы стали готовиться к закрытию. Первыми закончили работу кассиры из головного отделения – им нужно было просто составить баланс принятой за день наличности. Где-то в половине четвертого они попросили меня проверить их расчеты и ушли. Я сидел за своим столом, просматривал бумаги и всеми силами старался удержать себя на месте. Если бы я вскочил и принялся расхаживать по залу, мое состояние стало бы заметно окружающим.
Без четверти четыре в стеклянную дверь постучали, но я не поднял головы. Обычное дело: какой- нибудь опоздавший клиент пытается войти, и, если ему удастся поймать ваш взгляд, вам не отвертеться. Я продолжал изучать бумаги, но тут услышал, как Адлер открывает дверь. И кто бы, вы думали, стоял на пороге? Брент, собственной персоной, улыбающийся, загорелый, с сумкой в руке. Все радостно закричали и бросились его приветствовать, все, кроме Шейлы. Его принялись расспрашивать: как он себя чувствует и когда выйдет на работу. Он ответил, что вернулся вчера вечером и теперь сможет начать работу в любое время. Мне тоже пришлось пожать ему руку. Я сделал это стиснув зубы, но не стал задавать вопрос, когда он собирается приступить к своим обязанностям.
Брент объяснил, что зашел забрать кое-что из вещей. Перед тем как пройти к своему шкафчику, он задержался, чтобы поговорить с Шейлой. Она отвечала, не глядя на него. Наконец все вернулись к своим делам.
– А он хорошо выглядит.
– Да, совсем не так, как раньше.
– И, похоже, прибавил фунтов двенадцать.
– Его неплохо подлечили.
Вскоре Брент появился снова, теперь уже без своей улыбочки. Поболтал еще немного и наконец ушел. Мы пересчитали наличность и отнесли ящики с кассой в хранилище. Хельм закатил туда тележки с карточками и отправился домой. Снеллинг стал запирать замок с часовым механизмом.
Тем временем Черч снова начала донимать меня своей болтовней. Трудно представить себе более непривлекательную особу, полную, приземистую и к тому же говорившую без умолку. Она вещала, как врач-диетолог, рекламирующий продукты в супермаркете. На этот раз она расписывала достоинства новой замечательной счетной машинки, которая совсем недавно появилась в продаже, и уверяла меня, что нам нужно срочно ее приобрести. Я согласился, мол, идея неплохая, но мне бы хотелось еще подумать. Она снова принялась расхваливать счетную машинку и в тот момент, когда вроде бы уже собиралась закончить, вдруг взвизгнула и стала показывать на пол.
Большей мерзости я в своей жизни не видел. Это был земляной паук, из тех, что встречаются только в Калифорнии, размером с тарантула и почти такой же опасный. Он был, наверное, около трех дюймов в длину. Неуклюже перебирая лапами, он полз прямо ко мне. Я поднял ногу, чтобы раздавить паука, но Черч завизжала и заявила, что умрет, если я раздавлю его. Тем временем все, кто был в отделении, – Снеллинг, Шейла и Адлер – сбежались посмотреть. Снеллинг предложил взять листок бумаги и выкинуть паука на улицу. Шейла поддержала его, только бы, ради Бога, он сделал что-нибудь, и побыстрее. Адлер взял с моего стола листок, свернул в кулек, затем ручкой затолкал туда паука и загнул края. Мы выскочили за ним на улицу поглядеть, как он выкинет паука в водосток. К нам подошел полицейский. Он попросил кулек, чтобы поймать паука. Он заявил, что отнесет паука домой показать жене, а заодно снимет его домашней кинокамерой.
Мы вернулись в банк. Я помог Снеллингу запереть хранилище, после чего он ушел. Затем ушла Черч. Адлер отправился в последний раз осмотреть помещение перед закрытием. Я и Шейла остались одни. Она стояла у зеркала и поправляла шляпку.
– Ну как? – спросил я у нее.
– У нас получилось.
– Ты вернула все деньги?
– Все до последнего цента.
– А карточки проверила?
– Проверила, все в порядке.
Я молился об этом весь месяц, но едва дело было закончено, я вспомнил про Брента.
– Он отвезет тебя домой?
– Если и так, он мне об этом не говорил.
– Тогда подожди меня в машине. Она стоит на противоположной стороне улицы. Нам надо кое-что обсудить.
Шейла ушла. Адлер переоделся, сменив форму на городской костюм. Мы закрыли входную дверь, и я поспешил к машине. Я не собирался везти ее в дом Брента, я повез ее к себе. По дороге я не выдержал и поинтересовался:
– Почему ты не сказала мне, что он вернулся?
– Это так важно?
– Да, и очень.
– Когда ты спрашивал меня в прошлый раз, я еще не знала, что он вернулся. Я застала его дома, когда вошла. А сегодня у меня не было ни одной свободной минуты, чтобы поговорить с тобой или с кем-либо еще.
– Я был уверен, что он останется там на месяц.
– Я тоже.
– Тогда почему он приехал?
– Не имею ни малейшего представления. Может, он хочет выяснить, как обстоят его дела. Завтра ты будешь проверять мою кассу, и ему это известно. Наверное, в этом и есть причина, почему он так быстро вернулся.
– Ты уверена, что теперь, когда он чувствует себя лучше, ему не захотелось повидаться с тобой, что он не ждет тебя и что это не к нему ты отправилась, пожелав мне спокойной ночи?
– Я оставалась с детьми, если ты это имеешь в виду.
Не знаю, поверил я ее словам или нет. Как я уже говорил, мне не давала покоя мысль, что она может меня дурачить. Деньги, которые я ей отдал, и беспокойство, которое она мне причинила, лишь усугубляли положение. А тот факт, что она провела ночь под одной крышей с ним и ничего не сказала мне об этом, делал мои подозрения мучительными. С тех пор как мы стали встречаться, я впервые испытывал ревность. Сначала Брент находился в больнице, оттуда уехал на озеро, и до сегодняшнего дня его существование казалось призрачным. Но теперь оно вдруг стало вполне реальным. И, когда мы подъехали к моему дому и вошли, я был свирепым, как медведь. Сэм затопил камин, и она села. Я вышагивал взад и вперед по комнате, а она курила, глядя на меня.
– Ну, хватит. Этот тип должен узнать правду.
– Он будет знать.
– Ты должна сказать ему.
– Дейв, я ему скажу, я скажу все и даже больше того, что ты хочешь. Но только тогда, когда буду готова.
– И что тебе мешает?
– Я еще не собралась с духом.
– Чушь, ты решила оставить все как есть.
– Может, ты все-таки сядешь?
– Ладно, я уже сел.
