– Вовсе нет.
– Да-да-да, – пообещала Элен. – Знаете, о чем я думаю? – спросила она мечтательно. – О белье. Много эротичного кружевного белья. Лифчики с большим вырезом и тонга…
– Отец не знает, что такое тонга, – сообщила мама и призналась: – Если честно, то и я тоже.
– Давайте объясню, – сказала Элен и с жаром принялась объяснять. – Это такие трусики, которые не видно через одежду, и хотя некоторые говорят, что это веревка в заднице…
– Ах, эти, – кисло отозвалась мама. – Да я стирала гору таких трусов. А когда они перестали называться стрингами?
Однако в торговом центре «Беверли» мы вышли из лифта не рядом с отделом нижнего белья, а около магазинчика получше – купальников! Всей толпой мы побежали туда. Элен впереди. А папа неохотно замыкал шествие.
Там было классно. Продавались не только купальники, но и всякие накидки, парео, рубашки, панамки, сумки, сандалии, солнечные очки… Недешево, конечно. Бикини стоили дороже, чем поездка на море, ради которой их приобретали. Примерочные были больше моей спальни, а продавщицы вцеплялись в вас мертвой хваткой, словно терьеры, – от таких не отвяжешься, буркнув: «Я просто смотрю». Услышав такое, они, не задумываясь, откликались: «Что смотрите? Слитные купальники? У нас есть замечательные модели, как у пловчихи Лизы Брюс. Они отлично будут смотреться на вашей фигуре». Вы ахнуть не успеете, как вас уже запихнут в примерочную и притащат шестнадцать вешалок с шестнадцатью разными купальниками. Эти девушки были из особой породы продавцов, которые протискиваются в примерочную, чтобы лицезреть вас. Заманивая вас в ловушку, они сначала говорят, что такой-то из купальников вам не идет (и вы думаете, что они действительно так считают), но только для того, чтобы сообщить, что второй сидит чудесно. И если они видят, что не совсем убедили вас, то призовут на помощь еще пять-шесть тощих, как спички, коллег, чтобы промыть вам мозги.
Я испытала это на своей шкуре. Есть в Дублине один бутик, в котором мне пришлось купить дорогущую шифоновую юбку, которую я так ни разу и не надела, только чтобы выйти оттуда. Все было бы не так страшно, но ведь я зашла туда лишь потому, что начался дождь. У меня не было зонта/капюшона/шляпы/отличных волос, которые выглядят еще лучше, если слегка вымокнут под дождем. Лучше бы я пошла в маленькую аптеку по соседству и купила бы себе гель от молочницы или что-то еще, о чем можно задать массу вопросов и потянуть время.
Однако, несмотря ни на что, я испытала выброс адреналина, когда мы зашли в этот магазин купальников. Все было так красиво. Элен, Анна, Эмили, мама и я разделились и разбрелись по залу. Мы застряли у своих любимых расцветок, как пчелки на цветах. Только папа топтался у входа, глядя себе под ноги.
Через пару секунд я уже собиралась уговорить себя на комплект из купальника и парео, но тут мое внимание было приковано к примерочной, оформленной как хижина. Несколько продавщиц метались туда- сюда, куча бикини была уже отбракована. Очевидно, внутри была привередливая покупательница.
– Марла, – окликнула кого-то за соломенной дверью продавщица, нагруженная ворохом купальников. – Купальник от DKNY вам подошел?
– Просто отлично, – ответил бесплотный голос неведомой Марлы. – Но у меня все еще слишком высокая грудь.
Слишком высокая? Мы все начали обмениваться непонимающими взглядами. Что она имела в виду? Что грудь слишком большая?
Мы все, включая папу, сгрудились в центре зала, а Элен пошла к кабинке посмотреть, что же там такое.
– Слишком высокая, – подтвердила она, вернувшись. – Настолько поднята, что соски почти что на плечах. Ее единственная надежда – воротник-хомутик.
– Хм, – пробормотал папа, посматривая куда-то на пол, мимо своих ботинок. – Думаю, пойду в паб, выпью кружечку и почитаю газетку.
– Тут нет пабов, – сказала Эмили. – Только стрип-клубы.
– Не давай девушкам садиться с тобой, – посоветовала Анна. – А то придется за это платить.
– Нет уж, – твердо сказала мама. – Найди себе кофейню, и хватит с тебя.
– Сегодня субботний вечер. Мне хотелось бы отхватить кусок роскошной жизни, – вздохнула мама. – Куда можно пойти?
– В «Бильдерберг-Рум», – с сомнением сказала Эмили, но я покачала головой. Я знала, куда отвести мамулю. Я поняла, что это место для нее, в первый же раз (он же последний), как пришла туда. «Четыре сезона» в Беверли-Хиллз.
Папа пойти отказался.
– Я сыт этим по горло. Устал я тут везде шататься. Хочу посмотреть спортивную программу и поесть арахиса.
– Ну и сиди тогда дома, нам плевать.
Мне понадобился воск для укладки лошадиной гривы, чтобы закрепить свою челку перед походом в «Четыре сезона», и я отправилась в спальную Эмили, скорее напоминавшую театр военных действий.
– Воск на туалетном столике, – сказала она. Там было полно всего, и когда я взяла баночку с воском, то задела пачку фотографий, которые рассыпались по полу.
– Извини.
Я стала собирать снимки и поняла, что они были сделаны полтора года назад на вечеринке, когда Эмили была дома, в Ирландии. Мне стало интересно, я всегда любила смотреть фотки, и начала перебирать снимки, где была запечатлена Эмили с друзьями во всяких беспорядочных позах. Вот Эмили подмигивает, а вот мы с ней посылаем воздушный поцелуй фотоаппарату.
– Глянь на нас. – Я протянула ей фотографию. – А ведь мы думали, что мы великолепны.
