говорите „плохие новости'?»
– Поняла? – спросила Эмили.
– Поняла.
Дом был набит битком, и вечеринка выплеснулась во двор. Теплая ночь, на синем небе мерцают звездочки. Почему-то вдруг оказалось, что я беседую с Троем и Керсти. Та только что вернулась со своего двухчасового занятия по динамической йоге и расписывала, как это полезно. Тут я весьма туманно сказала, что мне тоже стоит ходить в спортзал, пока я в Лос-Анджелесе. К моему величайшему изумлению, Керсти сказала:
– Отличная идея! – Она оглядела меня с ног до головы и сделала вывод: – Ты могла бы сбросить пару- тройку килограммов. – Критически взглянув на мои ноги, а потом – на предплечья, она сказала серьезно: – Тебе надо подкачаться, это того стоит. Ну, посмотри, например, на меня. Я работаю над собой и в отличнейшей форме. – С этими словами она слегка покачала своими тощими бедрышками.
Хотя большая часть представления предназначалась Трою, это была, скорее всего, правда.
Разумеется, я была бы рада проснуться рано утром и обнаружить, что чудесным образом потеряла три кило за ночь. А кто бы не обрадовался? Но я просто потеряла дар речи. Никогда раньше я не встречала женщину, которая во всеуслышание заявила бы, что она, по ее же мнению, в отличнейшей форме. Я думала, что это недопустимо. Так можно сказать о ком-то другом, правда это или нет. А себя надо поносить, обзывать бегемотом /коровой/ Джаббой Хаттом,[11] даже если вы весь прошлый месяц сидели на виноградной диете. Хорошо, может, это и нечестно, зато не так обидно.
В эту минуту я так ненавидела Керсти, что мне хотелось ее стукнуть, и впервые за долгий срок у меня снова заболел зуб мудрости. И хотя я говорила с ней, только чтобы не дать ей остаться один на один с Троем, мне пришлось убраться. Я пробормотала какой-то предлог, почему мне нужно уйти, и тут на меня навалилась Шармэн с полезными беседами.
Она была милая, только слишком назойливая и стояла слишком близко ко мне. Когда я делала шажок назад, она надвигалась на меня снова. В конце концов моя голова полностью погрузилась в кусты сирени, только нос торчал. Но у всех свои слабости. Она вообще-то ни разу не улыбнулась, но я чувствовала, что она мне сочувствует, в итоге я рассказала ей про нас с Гарвом.
– Ты все еще любишь его? – спросила Шармэн ласково.
– Не знаю! – в отчаянии воскликнула я. – Откуда мне знать?
– А откуда ты знала, что любишь его, когда любила?
– Не знаю. Это просто незаметно снисходит на тебя, разве нет?
– То есть никакого особого события не было?
– М-м-м… – И тут я кое-что вспомнила. – Улитка!!!
– Что?
Я объяснила. Гарв как мужчина отвечал за то, чтобы уничтожать всех насекомых и прочих тварей. Пауки в ванной, мотыльки вокруг ночника, осы на подоконнике – все они были в его ведении. Я даже пальцем не шевелила, просто вопила: «Гарв, оса!» Он брал свернутую газетку, и начиналась битва. Но с улитками у него не все ладилось. Он их недолюбливал. Даже нет, панически боялся. Мы с ним встречались уже полгода. Как– то раз улитка заползла на ветровое стекло его автомобиля и расположилась там отдохнуть. Как раз со стороны водителя, на уровне глаз, так что бедняга Гарв был не в себе. Поездка на всех парах по автостраде не сдвинула мерзкую тварь с места. В конце концов я натянула резиновые перчатки, сняла улитку и выкинула ее, угодив в проезжавший микроавтобус «Нисан», набитый монашками. Мне тоже улитки не особо нравились, но я это сделала, потому что любила Гарва. С тех пор он часто просил меня избавить его от очередной скользкой гадости.
– Итак, ты сейчас убрала бы улитку с его ветрового стекла?
– Наверное нет.
– Вот и ответ на твой вопрос.
– Ну да. – Мне стало ужасно грустно.
Затем под воздействием спиртного я осмелела и вспомнила, что Шармэн умеет читать ауру человека.
– Умею, – подтвердила она.
– Правда?
– Умею, – повторила она.
– Ну и как моя?
– Ты правда хочешь знать?
После такого ответа мне правда захотелось узнать.
– Немного ядовитая, – сообщила Шармэн.
Неожиданно я расстроилась. Несмотря на то что вообще-то я не верю, что у меня или у кого бы то ни было есть аура.
– Ядовитая – это плохо?
– Плохо или хорошо – это только ярлыки. Ага, безотказная отговорка.
– Тебе стоит научиться не судить людей так строго, – наставляла она меня таким тоном, что было ясно – она меня осуждает.
Я высвободила голову из куста сирени и пошла в дом. И обнаружила, что Козлобородые тоже пронюхали про нашу вечеринку. Они экспроприировали музыкальный центр, и Мадонна сменилась грохотом тяжелого металла, в одном из углов комнаты толкался народ. Луис, миниатюрный смуглый красавчик, проявил
