недюжинные способности к слэму.[12] Если все остальные просто неслись друг на друга и сталкивались животами, Луис двигался малюсенькими шажочками и слегка качал бедрами, чтобы не повредить никаких жизненно важных органов.
К моему удивлению, бородатый Майк оказался в самой гуще событий, словно это было его самым любимым времяпрепровождением. Думаю, брюхо у него как раз для этого. Когда он ударял кого-то своим пузом, жертва отлетала на средину комнаты. После одного такого ударчика малыш Луис отлетел на пару метров, и остановило его только столкновение со стулом.
Луиса подняли и установили, что серьезных увечий он не получил. Тогда они начали изображать некоторое подобие стэйдждайвинга: один из участников прыгал на поднятые руки остальных, которые передавали его дальше по комнате, словно по волнам. Правда, эта затея провалилась, когда они решили поднять Майка и не смогли.
Народ разбрелся кто куда, но тут в уголке обнаружили бритоголового Итана, который угрюмо склонился над кофейным столиком. Из-за того, что у него была самая прикольная бородка, остренькая, как у Мефистофеля, а еще длиннющие усы, как у мексиканского революционера Эмилио Сапаты, свисавшие аж на подбородок, я считала, что он – предводитель Козлобородых. При более близком изучении оказалось, что он не просто так сидит в уголке, а развлекается с перочинным ножом. Положив руку на стол, ладонью вниз, быстро стучит ножом по столу, стараясь попасть между пальцами. Иногда он попадал себе по руке, о чем свидетельствовали порезы на пальцах, но чаще не промахивался и бил точно по столику.
– Прекрати! – воскликнула я.
– Это же моя рука, блин!
– Но стол-то Эмили!
– Я сейчас раздражен, а это мне помогает снять напряжение, блин! – Он угрюмо глянул на меня.
– Но… – беспомощно пропищала я, обеспокоенная судьбой столика. И тут мне в голову пришло решение проблемы. – Если хочешь заниматься членовредительством, то, может, будешь тушить об себя сигареты?
– Курить – здоровью вредить! – Он был смертельно обижен.
Оказалось, что ему так хреново, потому что он попытался было ухлестывать за Надей, но получил от ворот поворот. Как только я просветила его по поводу ее нетрадиционной сексуальной ориентации, он просиял:
– Да? Правда? Она с Ларой? Круто, блин! Что они, интересно, делают в постели?
Я и сама иногда об этом размышляю.
– Не знаю, – ответила я со всей серьезностью. – Оставь стол в покое.
Я снова вышла в сад, проверить, как там Трой и Керсти. Они все еще болтали друг с другом. Не успела я понять, что чувствую, как на меня, плечом к плечу, набросились Лара с Надей.
– Развлекаешься? – улыбнулась Лара.
– Да… – Я осеклась, так как Надя просунула руку под мышку Ларе и начала ласкать ее грудь.
– Эй! – засмеялась Лара. – Перестань!
Надя перестала, но только для того, чтобы облизать пальцы и возобновить поглаживание. Соски Лары напряглись и проступили через влажный хлопок. Мне было ужасно неудобно присутствовать при этой любовной сцене. Если бы мужик учудил такое на вечеринке, то народ начал бы его громко ругать, мол, распутник ты этакий, маньяк и идиот. Но поскольку Надя – лесбиянка, я должна вести себя так, словно мне по барабану.
Весь вечер Керсти болтала с Троем. Точно знаю. Даже когда я их не видела, то все равно чувствовала, как они близко друг от друга, и веселее мне от этого не становилось. Так что кульминацией моего вечера был момент, когда они ушли не вместе. Она отчалила где-то в районе полуночи. Я едва сдержалась, чтобы не выйти на дорогу и не крикнуть ей в спину: «Не может быть, что ты в отличнейшей форме, да?»
Трой ушел чуть позже. Когда он засобирался, я наполовину была уверена, что со мной он попрощается как-то по-особому. Но он поцеловал Эмили со словами «услышимся, детка», потом так же дружески поцеловал меня и сказал:
– Спокойной ночи, Ирландка! Мало-помалу толпа рассосалась, и мы с Эмили остались вдвоем. Пока мы собирали бутылки, чтобы сдать их в переработку, шкуркой зачищали занозы на кофейном столике, заворачивали битые стаканы в газету, я все еще была под мухой и несла всякую чушь:
– Мне надо кое в чем признаться, я тут запала на кое-кого. – Да, именно «запала», правильное слово. – Трой. Мне он кажется привлекательным.
– Сейчас присвоим тебе номер, и вставай в очередь!
– Что, все так плохо?
Она ткнула в меня пальцем, подмигнула и сказала, передразнивая интонации Элвиса Пресли:
– «Не влюбись в меня, детка, потому что я лишь разобью тебе сердце».
– Только не говори, что это он сказал.
– Ну не совсем. – Она, казалось, развеселилась. – Просто он так себя ведет. Можно подумать, что все без ума от него. Хотя, – добавила она менее уверенно, – может, так оно и есть.
– Но у него большой нос, – возразила я.
– Однако это девушек не отталкивает.
– Каких девушек?
– Ну, вокруг Троя всегда много девушек.
– Ты про Керсти?
