Она уже уплывала на розовом облачке ксанакса и слышать ни о чем не хотела.
– Все завтра, – пробормотала она сквозь сон.
– Завтра будет поздно! – В моем голосе послышались нотки истерики, пока я объясняла всю тяжесть ситуации.
К счастью, Кончита быстро поняла все хитросплетения сложившегося положения.
– Когда один узнает, что другой не принял текст, то он не очень рад!
Она начала стаскивать испуганную Эмили с постели.
– Эмили, надо, чтобы тебя вырвало, – быстро сказала я.
– Что?
– Засунь два пальца в рот и пусть тебя вырвет. Надо избавиться от таблеток.
Несмотря на бессознательное состояние, эта идея показалась ей отвратительной.
– Извини. Безвыходная ситуация требует крайних мер.
Мы с Кончитой отволокли Эмили в ванную. Несмотря на ужасающие звуки, исходящие из ее горла, вызволить ксанакс из желудка Эмили не удалось.
– Нкда не страдала булмией, – заплетающимся языком сказала она, наклоняясь над унитазом. На лбу от напряжения аж испарина выступила.
– Еще разик, – ободрительно воскликнула я. – Попытайся еще разик.
– Хршо.
Она напряглась так, что лицо покраснело, потекли слезы, но похвастаться все еще было нечем. Что же мне с ней делать?
Кончита взяла все под контроль.
– Эмили, тебе нужен душ! А ты, – она ткнула к меня, – свари кофе! Крепкий!
Вынув Эмили из душа, мы одели ее и попытались продраться расческой сквозь ее шевелюру.
– Ты отлично выглядишь, – ободрила Кончита.
Эмили покачала головой и сказала:
– Все плохо.
– Что плохо?
– Мой дорогой кстюм в хмчистке, я не схдила на сеанс рэйки, а на глве прича как у Джексона в детстве.
– Ну и плевать, – возразила Кончита, силой вливая в нее чашку приторного кофе. – У тебя презентация, дорогая!
Когда мы уже собирались выходить, Кончита выхватила бутылек со святой водой и щедро побрызгала на нас. Когда капелька попала Эмили на лицо, она в замешательстве повернулась ко мне:
– Мэгги, это все на самом деле или мне только снится?
– На самом деле, – сурово сказала я и поволокла ее к своей машине, размышляя, как мне добраться до этой чертовой Долины.
Поездка была ужасна. Сердце у меня колотилось где-то под ребрами, а дыхание никак не хотело прийти в норму. Нет ничего хуже, чем автострады Лос-Анджелеса, особенно если не знаешь, куда ехать. По обеим сторонам от тебя ряды агрессивно настроенных водителей. Моя правая рука умоляла, чтобы я ее почесала. Я пыталась заставить Эмили отрепетировать презентацию.
– Камера крупным планом – грудь…
– Хорошо, – попробовала я ободрить ее. – Хорошо.
Я увидела ответвление дороги и стала озираться вокруг в поисках знака.
– Мы здесь должны повернуть?
И как же мне пересечь три полосы, чтобы это сделать?
К тому времени, как я поняла, что это не наш поворот, Эмили замолчала. Я умудрилась оторвать глаза от полотна дороги, как раз чтобы увидеть, что подбородок Эмили упирается в грудь и слюна тонкой струйкой стекает вниз на второй дорогой костюм. Господи! Только этого нам и не хватало. Она заснула посреди презентации.
Я начала трясти ее и умолять:
– Выпей джолт-колы[14] и попытайся не спать. Прошу тебя!
– Господи, Мэгги, – пробормотала она. – Мне снится кошмар.
Я ей посочувствовала. Бедняжка понимала всю серьезность ситуации, но просто не могла себя контролировать.
– Я не смогу, – сказала она.
– Сможешь.
– Я не смогу.
