На этот раз мое настроение соответствовало погоде. Чаще всего с самого моего приезда в Лос- Анджелес по утрам я просыпалась с дурными предчувствиями. Ежедневно меня ждал шок от того, как сильно изменилась моя жизнь. Но сегодня мои ожидания были солнечными, как день за окном.
На кухне Эмили держала громадный букет в шуршащем полиэтилене.
– Глянь, – сказала Эмили. – Это мне Лу прислал. Что с ним? – Она искренне недоумевала. – Это какая-то новая мутация синдрома боязни ответственности. Мужики понимают, что у нас уже вырабатывается иммунитет к Одному Чудесному Вечеру, и понимают, что мы и не ждем от них никакого звонка, поэтому продолжают гнуть свою линию. Он сегодня снова приглашает меня на свидание. Ну, – она улыбнулась, – должно быть, этот Лу думает, что я глупее, чем кажусь!
– Ты ни на секунду не допускаешь, что он может быть искренним?
Эмили твердо покачала головой.
– Нет, и еще раз нет. Если он искренне говорил всю эту чушь про внуков, то все еще хуже. Чтобы иметь внуков, надо для начала родить детей, а ты же знаешь мое отношение к… Ой, Мэгги, прости!
– Все нормально.
– Я просто не подумала…
И тут зазвонил телефон. Я подскочила к трубке в полной уверенности, что это Трой, – я верила в это так же твердо, как в то, что дважды два – четыре.
Но оказалось, что это Дэвид. Да, особых способностей к телепатии у меня никогда не было, природа одарила ими Анну.
Дэвид снова был сладок и весел. Ни слова о вчерашнем припадке бешенства. И уж конечно, никаких извинений.
– Здорово! А вы понравились Ларри!
– Забавно, – сухо заметила я. – Мы практически не открывали рта. Он уже знает, что Морт Рассел дал нам от ворот поворот?
– Фиг его знает. Да и кому теперь какое дело? Вы, девочки, зацепили его.
– А он сообщил, что хочет сделать фильм про зверюшек?
– Это детали. Детали, – с легкостью подытожил Дэвид. – У меня отличное предчувствие. Ждите хороших новостей!
Когда телефон зазвонил снова, я позволила снять трубку Эмили. И очень об этом пожалела, так как на этот раз действительно звонил Трой.
Мое сердце болезненно ухнуло. Предчувствие разговора нарастало и нарастало, так как Эмили болтала целую вечность, посвящая Троя во все подробности поразительных событий вчерашнего дня.
– Это дежа вю, – воскликнула Эмили. – Я все еще жду звонка. То же дерьмо, но в другой киностудии.
Я топталась рядом с ней, ждала, когда Трой прекратит свои вежливые беседы с Эмили и перейдет к истинной цели своего звонка. Но они все говорили и говорили, сил у меня уже не было, так что я перестала кружить вокруг нее и шлепнулась в ближайшее кресло. Наконец по ее репликам стало понятно, что их разговор подходит к концу. Я привстала, рука потянулась за трубкой. И тут Эмили сделала нечто невероятное. Она положила трубку! Все происходило, как в замедленной съемке. Ее пальцы нависают над красной кнопкой «отбой» и нажимают на нее до упора. В совершенном замешательстве я таращила глаза на нее и на телефон. На другом конце провода все еще должен быть Трой, но по непонятной причине связь была разорвана.
– Что? – Эмили была сбита с толку.
– Он не попросил?.. Он не захотел поговорить со мной?
– Нет, – ответила она, а потом, все еще не сводя с меня глаз, воскликнула: – Ой, блин!
«Ой, блин!» было очень к месту. Самое понятное послание Троя ко мне.
– Мэгги, я не… – смутилась Эмили. Она явно испытывала муки совести, мне это было унизительно. Она жалела меня. И хотя Эмили так же выражала соболезнования по поводу кончины моего брака, в этот раз, по необъяснимой причине, ее жалость уколола меня сильнее.
– Мэгги, я не думала, что ты чего-то… чего-то ждешь от него.
– Я ничего и не ждала, – сказала я едва слышно.
Эмили терзал мучительный выбор. С оскорбительной мягкостью она произнесла:
– Есть кое-что, о чем тебе стоит знать. Когда я звонила ему в субботу, трубку взяла Керсти.
– Ты не можешь с уверенностью утверждать, что между ними что-то есть, – взволнованно заявила я. – А если даже и есть, он ведь может предпочесть меня!
– Ты права.
Это было последней каплей.
– Думаю, мне хочется пойти полежать.
– Нет, Мэгги, прошу…
Но я закрыла за собой дверь и задернула занавески, которые меньше часа назад распахнула с предвкушением радости. После этого я, не раздеваясь, легла в постель и натянула на голову простыню. Я понимаю, что это такое. Это значит, что я одинока и все плохо. Не поймите неправильно. Я не думала, что мы с Троем будем вместе, и я останусь в Лос-Анджелесе и буду жить долго и счастливо. Ну, думала, но не более пяти секунд. Но и быть развлечением на одну ночь я тоже не хотела. Это называется жить на грани.
