– Ффу… – вздохнули мы по несколько раз. Я все еще не могла достаточно надышаться, или же наоборот – выпустить тот воздух, который скопился у меня в легких.
– Как вы думаете, а что, собственно, с ней произошло? – спросила Джорджина.
– Что-то, – ответила ей Лиза.
– Это дерьмо на стене, – сказала я. – Господи, неужто и с нами может когда-нибудь случиться такое?
– Она же сказала, что чувствует себя уже лучше, – заявила Джорджина.
– Тут все относительно, – вмешалась Лиза.
– Ведь может же случиться, правда? – спросила я еще раз.
– Не разрешай себе такого, не допускай этого, – сказала Джорджина. – Помни.
ТЕНЬ РЕАЛЬНОСТИ
Умер мой психоаналитик. До того, как стать моим психоаналитиком, он был моим психотерапевтом и очень мне нравился. Вид из окна его кабинета – на первом этаже того здания, в котором находилось отделение максимальной безопасности – дышал спокойствием: деревья, листья, ветер, небо. Я частенько сидела там и молчала. В нашем отделении всегда не хватало тишины. Поэтому здесь я просто глядела на деревья и ничего не говорила, а он глядел на меня и тоже ни о чем не говорил. Это было очень дружески.
Иногда он все же заговаривал. Как-то раз, после целой ночи воплей и битья головой об стенку, когда я уселась в кресле напротив него, то просто задремала.
– Тебе хочется спать здесь со мной? – защебетал он весело.
Я открыла глаза и глянула на него. Землистая кожа, ранняя лысина и бледные мешки под глазами – нет, наверняка это был не тот тип, с которым хотелось бы переспать.
Но в целом он был даже и ничего. Уже одно то, что я могла усесться в его кабинете без необходимости слишком большого числа объяснений, действовало на меня очень успокаивающе.
Только он не мог позволить, чтобы дела шли сами по себе, и начинал расспрашивать: «О чем ты задумалась?». Я никогда не знала, что ему ответить. В голове у меня было совершенно пусто, и мне это очень нравилось. Тогда он начинал мне объяснять, о чем же я могла задумываться. «Сегодня ты выглядишь опечаленной», говорил он, или же: «Сегодня тебя явно что-то мучает».
Ясное дело, что я была опечаленная и замученной. Мне было восемнадцать лет, на дворе была весна, а я сидела в больнице за решеткой.
В конце концов он наболтал обо мне столько чуши, что мне пришлось объяснять его ошибки, что, собственно, ему только и было нужно. Больше всего меня достало то, что он все же извлек из меня все то, что хотел. Но ведь, говоря по правде, это я знала собственные чувства, он же их не знал.
Звали его Мелвином[5]. По этой причине мне было его даже чуточку жалко.
Довольно часто по пути в его кабинет я видела, как он подъезжает на автомобиле к зданию. Чаще всего он приезжал на пассажирско-доставочном автомобиле с корпусом, имитирующим деревянные плиты; но иногда я видала его в блестящем черном бьюике с овальными окнами и виниловой крышей. Но однажды он промчался рядом со мною в спортивной, броской зеленой машине, которая через мгновение с писком шин остановилась на паркинге.
Как-то раз, стоя перед его кабинетом, я расхохоталась, потому что в голову мне пришла забавная мысль. Я даже толком не могла дождаться, так мне хотелось рассказать об этом Мелвину.
Как только он появился в кабинете, я тут же выпалила:
– Ведь у вас три автомобиля, правда?
Он кивнул.
– Пассажирско-грузовой, седан и спортивный?
Он снова кивнул.
– Так это же образ вашей психе, – сказала я. – Пассажирско-грузовой – это ваше эго: смелый, решительный, сильный, то есть личность, на которой можно положиться. Седан – это суперэго, ибо показывает, как бы вам хотелось, чтобы вас видели другие: властный и вызывающий уважение. А спортивная машина – это
На сей раз он уже не кивнул.
– Вам не кажется, что это великолепно? – спросила я у него. – Вы не думаете, как это здорово, что ваши автомобили это отражение вашей психе?
Он ничего не ответил.
Зато вскоре он начал доставать меня тем, чтобы я подверглась психоанализу.
– Мы топчемся на месте, – говорил он. – Мне кажется, что анализ просто обязателен.
– И что это может изменить? – допытывалась я.
– Мы топчемся на месте, – только и повторял он.
Через пару недель Мелвин сменил тактику:
– Ты единственная пациентка в этой больнице, с которой можно провести психоанализ, – сказал он.
