— Стью я, в полном восторге. Среди девственной природы встретить апологета воздержания — это фантастика.
— Да, такое написать в романе — никто не поверит. Сейчас герой — тот, кто трахает все, что шевелится. А любовь — это выдумка для впечатлительных девушек и мечтательных женщин.
— Сколько лет ты провел в этой охотничьей хижине?
— Чуть больше восьми.
— В полном одиночестве?
— Не считая собаки.
— И у тебя за это время не было ни одной женщины?
— Естественно. Не мог же я потребовать по рации от «Рыси-первой», чтобы мне из города специально доставили самую дорогую проститутку.
— Почему самую дорогую?
— А я деньжат подкопил. Их тут, в тайге, тратить-то не на что.
— Ах да, здесь нет поблизости ни супермаркета, ни развлекательного центра с кегельбаном, стриптиз-баром и казино…
— Чего нет, того нет. Зато можно совершенно бесплатно и каждый день наслаждаться красивейшими пейзажами. Ты, Принси, и представить себе не можешь, как изумительно смотрится скальное обнажение, густо обрамленное осенним багрянцем притихших осин. А весенняя сопка, сплошь покрытая рододендроном сибирским… Буйство красок, буйство ароматов! Гениальность природы во всей полноте. Такие шедевры ни на одном художественном аукционе не купишь, ни за какие, даже самые бешеные деньги.
— Значит, все восемь лет без женщины?
— Ну, не каждый день перед моей избой разбиваются горе-космонавты. Вернее, космонавтки.
— А ты знаешь, Стью, мне кажется, что в твоих любовных неудачах прослеживается определенная закономерность.
— Весь внимание.
Егерь выдернул пробку и запулил ее в дальний угол.
Собака радостно кинулась за добычей, пахнущей алкоголем.
— Первая твоя любовь случилась весной — и весной, как ты поведал, довольно бурной.
— Согласен.
— И медсестра вполне соответствовала этому времени года своим холерическим темпераментом.
— Да, против фактов не попрешь.
— Вторая любовь нагрянула летом. И у прекрасной уборщицы мусора темперамент абсолютно соответствовал моменту.
— Да, типичный сангвиник.
— Ну, а осень и меланхоличная Алиса — чистый, клинический вариант.
— И какие же последуют выводы?
— Значит, однажды зимой ты влюбишься в какую-нибудь флегматичную и фригидную особу.
— Интересно, а за кого моя зимняя любовь выйдет замуж? Бизнесмен по крепежным изделиям был. Выколупистый политик — тоже. Впрочем, как и представитель научной мысли.
— За егеря, бывшего студента — за кого же еще!
— Сомневаюсь.
Егерь наполнил рюмки и спрятал пустую бутылку под стол.
— За темпераменты?
— Нет, — возразила Принцесса. — Лучше за идеал.
Студент обнажил наточенный охотничий нож и, разделив последнюю конфету ровно пополам, протянул «закуску» своей прекрасной собутыльнице.
— За идеал!
— За идеал!
Принцесса сквозь осушенную рюмку посмотрела на лайку.
— Ты, наверное, до сих пор тоскуешь по этой стервятнице Алисе.
— По стерве, Принси!
Егерь направился к дверям.
— Извини, мне надо срочно выйти. На свежий воздух.
— О'кей.
— Заодно гляну, как там непогода лютует.
Егерь впустил в избу метельную стужу и вьюжную стылость.
— Я хоть немного тебе нравлюсь? — запоздало спросила Принцесса и, не дождавшись ответа, уронила рюмку в коробку, когда-то полную шоколадных конфет.
Собака успела перескочить порог быстрей, чем хозяин захлопнул дверь.
— Хоть немного?..
12
Вечный праздник
Когда Студент, продрогший и озябший, вернулся, Принцесса уже спала.
Стоя под безжалостным ветром, щедро сдобренным тяжелыми противными снежинками, он ждал, что подвыпившая гостья выйдет на крыльцо.
Но дверь так и не заскрипела изношенными петлями.
Принцесса осталась в тепле, так и не решившись испытать на себе бурю и натиск атмосферного фронта, еще не растратившего полностью снежные заряды из своих кучевых арсеналов.
Назюзюкавшаяся американка просто-напросто вырубилась, даже не успев накрыться тулупом.
Егерь исправил оплошность гостьи.
Лайка устроилась на свое привычное место.
Егерь постоял-постоял и шагнул к столу.
Принцесса на этот раз пребывала в каких-то изумительно-приятных снах, настоянных на рябине.
Принцесса не металась и не стонала.
Студент аккуратно и осторожно, дабы не шуметь, убрал со стола.
Неужели этот уродский вертолет не мог шлепнуться в другом месте?
Тайга большая, так нет — надо было грохнуться именно здесь.
Но ведь американка спаслась чудом.
А если чудо произошло, то это ведь не просто так.
Может, не напрасно он терпел все эти десять лет одиночество и законсервированность судьбы?
И дождался.
Студент аккуратно и осторожно вымыл посуду, не экономя на противожировом геле.
Да, спаслась именно американка, и никто другой.
Студент улыбнулся, представив, как они с Алисой выкапывают из сугроба здоровенного мужика, как тащат, надрываясь, его в избу, как отпаивают клюквенным морсом и как оклемавшийся инструктор начинает исповедоваться в своих сексуальных пристрастиях к бортмеханику…
Студент взгрустнул, расставляя тарелки в сушилку.
А ведь какой был бы ужас, если бы американка не выжила.
Смотреть на ее мертвое неподвижное лицо и вдруг осознать, что это та самая единственная женщина, которая достойна его любви…
— Эх, собака, собака! — Студент приласкал сонную Алису. — Ты даже не представляешь, какая удача нам привалила.
Лайка, дождавшись, когда хозяин выплеснет эмоции, удалилась на войлок дремать.
