лихорадки.
— Я заметил вдруг, что ты куда-то исчезла, сестренка. Ушла. Это опасно. — Вокруг него на повозках клубились тени. — В вооруженном лагере всегда опасно. Да еще и это вот.
Пока Дорвен глядела на брата, Дьюранд высвободился и шагнул в сторону.
— Да. К тому же у костров гораздо теплее, чем здесь. А скоро будет готова горячая еда. У его светлости такой усталый вид. Чтобы вернуться, ему придется опереться на чье-нибудь плечо. Это неподходящее место — ни для кого из нас.
Вместо того чтобы предложить свою помощь, он оставил Девушку стоять рядом с братом. Не могла же она побежать за ним, когда брат хромал и горел в лихорадке. Только не она.
Дьюранд побрел мимо телег к пустому берегу реки. Тут и там он видел во тьме святое воинство старого Конрана. Рыцари стояли в дозоре, одинокие и мерцающие, точно свечи в их чистых белых облачениях.
Ламорик заслужил себе лучшего вассала, чем он. Вассала, который бы не стал смущать покой его жены и свято выполнял бы данную им клятву. Однако на долю Ламорика достался именно он, Дьюранд Коль, не способный обуздать свое неразумное сердце, замешкавшийся, когда от его расторопности зависели жизни гибнущих в пламени пожара товарищей.
Оказавшись за высокой стеной повозок, он поглядел на небо. Над черной долиной догорала последняя заря, а облака выглядели как-то странно. Они парили молочными, ледяными сводами — дальние, гигантские небеса. И среди этих странных облаков Дьюранд уловил вдруг какое-то движение: складки, что пересекали небосвод, свиваясь могучими водоворотами, с отчетливыми, жемчужными краями, чистые и огромные. Они висели вдали на севере — два исполинских завитка, подобные перевернутым горам.
Заглядевшись, Дьюранд чуть не налетел на Конрана.
— Король воюет, а мы, его слуги, так далеко от него.
Голос рыцаря казался почти нечеловеческим. В спину Дьюранду словно бы дохнуло незримое присутствие всех мертвецов, что лежали сейчас на телегах. Единственный взгляд древнего исполина горел отсветами тех северных облаков. Когда Дьюранд остановился, Конран на него и не взглянул.
Сейчас, в этой долине, король казался таким далеким.
— Ах да, его брат, — припомнил Дьюранд: принц Эодан из Уиндовера. Владыка лесов, где погиб их отец, Карондас.
— Эодан почти может тягаться с королем гордыней. — Голос рыцаря скрипел, как ветви старого дуба. — Он заявил, что его земли выходят из-под власти его брата. Выходят из состава Древнего Эрреста. И вот вам результат.
Дьюранд глядел на нависшие на горизонте горы. Такие ясные, чистые — как будто из стекла или камня — на севере, над лесами Уиндовера. Ответ Дьюранда прозвучал не громче шепота.
— Что могли сделать вы, как могли предотвратить столь великую битву столь малым числом?
— Король отослал от себя меня и моих братьев. Он приближает к себе глупцов и льстецов и ведет войну с братом в том самом месте, где погиб его сиятельный отец.
Внезапно горизонт осветился яркой вспышкой — за облаками полыхнула молния. Но это было не только небесное явление.
Само мироздание вздрогнуло.
А в следующие, исполненные смятения секунды Дьюранд услышал, как что-то движется над Ирлаком: ветер несся над землей, точно табун лошадей промчался над рекой, прибивая к земле огни сотен полевых костров.
— Еще одно верховное святилище, — прошипел высокий рыцарь. — У моря.
Ветер и в самом деле нес странный, солоноватый запах. Запах морской соли — и огня.
— Это может быть лишь Ивенсанд. Отныне нетронутым остается лишь одно верховное святилище — то, что в самом центре Эльдинора. — На шее Конрана выступили жилы. Тени вокруг словно разбухли, приподнялись. — А вот что уже ждет здесь. Скоро, скоро они освободятся.
Сам Дьюранд не заметил зарослей терновника на берегу, но теперь увидел скорченные фигурки с острыми, точно иглы, когтями. Утраченные шныряли в высокой траве. А на гребне дальнего берега медленно скользила назад, в укрытие, чья-то фигура — высокая, как башня святилища.
— Изгнанные ждут, пока мы бегаем по кругу, — проговорил Конран. — Узы рвутся — нить за нитью. Король ведет войну в пределах собственного же королевства. Ферангор и Акконель лежат в руинах. Септаримы развеяны. Верховные святилища рушатся. За двадцать веков своего существования Эррест не был столь беззащитен пред наступлением ночи. Такое не происходит само по себе или же случайно. Кто-то играет с Древним Эррестом в смертельную игру — а мы даже крошечной части его замысла не ведаем.
Пока Конран говорил, духи Изгнанных снова скрылись во мраке.
— Но Радомор мертв, — выдохнул Дьюранд.
Блестящие глаза Конрана ни на миг не переставали обшаривать окрестности — чтобы никакие дьявольские твари не подкрались неожиданно. Люди его стояли во тьме, сжимая обнаженные клинки.
— Да, Дьюранд Коль. И с ним его колдуны. Но наш король сражается в Уиндовере, а его бароны трусливо отсиживаются в четырех стенах. И мы стоим здесь.
— В твердыне теней движется чья-то длань. И никто, кроме Безмолвного Владыки, не ведает, какой жребий нам уготован.
На северном небе роились знаменья и предвестья, а колонна гиретцев и монервейцев двигалась к Акконелю. Время от времени мироздание снова содрогалось, и Дьюранд краем глаза замечал в тени вдоль дорог безмолвных стражей, великанов на гребнях холмов, духов в деревьях. А потом возничий телеги, в которой сидел Дьюранд, закричал:
— Эй!
Дьюранд узнал исходящий от Бейндрола запах затхлой сырости и тростника. Колонна пересекла границу Гирета и остановилась. Крепкий всадник гарцевал между дорогой и рекой, бесшумно отдуваясь.
— Его светлость стоит перед Фалерским мостом и ожидает Абраваналя Гиретского. Его светлость стоит перед Фалерским мостом и ожидает Абраваналя Гиретского. Его светлость стоит перед…
Этот запыхавшийся рыцарь оказался не кем иным, как Одноглазым Берхардом. Он резко — пока конь не сбросил его в воду — остановился рядом с телегой, на которой сидел Дьюранд.
— Дьюранд? — В бороде старого воина сверкнули зубы. — Думаю, хватит. Остальные передадут весть дальше. Будь я проклят, коли полезу в озеро, чтобы им это сообщать.
— Вот. Слушай. — В воздухе был слышен стук молотков, ветер приносил еще сыроватые опилки. — Быстро же они отстраиваются.
Дьюранд вспомнил знамения Конрана.
— Конран не очень-то уверен, что мы победили.
— Да я и сам не уверен, что мне нравится, как выглядит нынче небо. А уж я на своем веку кое-чего повидал. — Он подвел коня почти вплотную к скамье, на которой сидел Дьюранд, и потер завязанный глаз. — Я тебе про эту распроклятую штуковину еще не рассказывал, как я ее заполучил?
— И что теперь сделает Абраваналь? — пробормотал Дьюранд.
— Абраваналь? Я-то жду старого Северина. Все до одного рыцари из его свиты вынуждены были замазать свои цвета черным. Представляю себе зрелище. Герцог в дерюге! В грязи по пояс. Даже без плаща — совсем нечем укрыться от ветра и дождя. Должен сказать, он сам на себя не похож — хотя, конечно, я-то его не так уж хорошо и знаю, не мне судить. Как бы там ни было, мы выслеживали шайку воров — вниз по Обейрну. Сукины дети скрывались в Фейском лесу, прикидывались ужасом тех мест. Всегда ведь можно списать пропавший в пути караван на дело рук Утраченных или там Изгнанных — и кто скажет, что это не так? Такая вот светлая мысль была у этих мошенников, Дьюранд сощурился. Где-то впереди, за каретами, перед Фалерским мостом располагался Тентерфилд. Дьюранд представил себе, как старый герцог Гиретский идет через город, утопающий в саже и свежих опилках. И единственной наследницей его теперь осталась шестилетняя крошка.
— Мы выследили отряд этих болванов, уверенных, будто никто не заметит, что шаловливые лесные пикси ломятся через чащу на восьми боевых скакунах, а каждую ночь спят у костра. И вдруг все следы мерзавцев взяли да исчезли.
