Проникая сквозь выпады острых, как иглы, рогов, полуобнаженные люди хлестали быков, доводя их до полного исступления. Кипучий вал обезумевших зверюг слепо рвался вперед через толпу горожан, круша и увеча всех на своем пути. У воды — в гавани — река живой плоти расщепилась, чтобы не утонуть.
«Выпь» уже вся сотрясалась.
Дьюранд на миг увидел лицо Гермунда — ошеломленное, с безвольно открытым ртом. А потом Конзар взревел:
— Ребята, отталкиваемся!
Дьюранд обеими руками уперся в причал, готовый отпихиваться, но доски заходили у него под ладонями, как живые. Один бык — чудовищно громадный — вырвался из толпы и увидел в пустом причале единственный путь к свободе. Покрытая пеной морда блестела. Только рука Конзара на воротнике Дьюранда и спасла молодого рыцаря.
Брызжа во все стороны пеной и кровью, чудовище пронеслось у них над головой и, чуть не снеся планшир на дальнем борту, плюхнулось в воду.
— Владыка Небесный! — выдохнул Оуэн.
Дьюранд обернулся.
Бык плыл вдоль борта «Выпи», направляясь в открытое море. Когда он случайно задевал могучим плечом суденышко, то разлеталось в щепки, точно пустая бочка.
Толпа орала, голосила, размахивала хлыстами. Удары обрушивались на быков, на соседей по давке. Обезумевшие животные бросались в воду, брели, потом плыли; большинству была суждена гибель в глубоких водах, хотя иным удавалось-таки обрести желанную свободу, продравшись на полосу берега подальше от толпы. Владевшее толпой лихорадочное буйство постепенно начало слабеть, а потом из города донесся призыв труб. На парапетах появились облаченные в красно-белое солдаты герцога.
Дьюранд поспешно перекидывал на причал все, до чего только успевал дотянуться. А корабль тем временем погружайся под воду, тонул — прямо под ним. Соскочившие на причал Оуэн, Кон и Ламорик едва успели ухватить молодого рыцаря за руки и вытянуть на сушу.
— Какого дьявола тут происходит? — свирепо осведомился Берхард, уставив единственный глаз на стену.
Среди гвардейцев виднелась крохотная фигурка, сгибающаяся под тяжестью стальной кольчуги. Даже в сумерках Дьюранд узнал матовую синеву глаз старого воина. Герцог Гирета.
Герцог Абраваналь поднял над водой меч — слишком тяжелый, не по силам старику. Гвардейцы по обе стороны от него приготовили арбалеты. Меч опустился — и тысячи стрел со свистом сорвались с тетивы. Дьюранд и остальные упали ничком, но стрелы пронеслись мимо — вонзились в крупы и бока плывущих быков. Второй залп послал несчастных животных прямиком на дно.
Повисла тягучая тишина.
Маленький рыцарь уперся руками в парапет. Усы у него были похожи на вислые лисьи хвосты. Дьюранд знал этого рыцаря.
— Слушайте слова Абраваналя, третьего из рода, лорда Акконеля Сильвемерского, герцога великого Гирета, хранителя Меча Правосудия Гандерика.
Сэр Кирен, прежний господин Дьюранда, ненадолго умолк.
— Зверю пучины шлет герцог свое приветствие, — промолвил он потом. — Славьте Акконеля!
И улицы снова взревели.
— Чего это они? — поинтересовался Бейден.
— Основание города, — пояснил Гермунд. — Когда наш знаменитый герцог Гандерик пришел сюда из Йестрина, то, говорят, из ила на дне озера вылез какой-то древний демон.
Поднялся из воды в образе черного быка, покрытого слизью и прядающего ушами.
Бейден поморщился.
— Этот твой скальд, Дьюранд, последнее время слишком много языком чешет. Заткнул бы ты его, не то я сам заткну.
Дьюранд не сводил глаз с парапета. Герцог уже поворачивался. Молодому рыцарю почудилось, будто он различает рядом с ним и силуэты остальных членов семейства: Лендеста и маленькой Альморы. Сэр Кирен еще несколько мгновений помедлил у парапета, поглаживая усы.
— Легенда именно такова, — подтвердил Дьюранд.
— Но герцог был славным властителем — велел твари проваливать в преисподнюю.
— Да, дипломат, — заметил Оуэн.
Скальд выразительно пожал плечами.
— У него был клинок древнего Островного королевства — и очень плохое настроение.
Стражники покидали парапет. Толпа на пристани редела.
Ламорик поднялся на ноги, переводя дыхание.
— Нет времени. Перехватим их на улицах.
Конзар кивнул и приказал рыцарям помочь Ламорику пробиться через толпу.
Когда все, оскальзываясь в крови и навозе, двинулись к гигантским воротам, Оуэн обхватил Гермунда за плечи.
— И что сделал старый бычина? Когда герцог велел ему убираться?
— Ничего, — ответил Гермунд.
— Как это? — поразился Бейден.
— Ведь у Гандерика был древний меч. Но видишь вон того быка? — Гермунд указал на бычью голову, торчащую из камня над аркой, в шести фатомах у них над головой. — С тех пор, как построены эти стены, любой, входящий в Фейские ворота в одиночестве, особенно на рассвете, закате или ночью, встречает там огромного черного пса. Или бычка. Или человека на воловьих ногах. Или гиганта с бычьими ушами, что нависает над воротами, как будто пытается пролезть в бочонок.
— Ничего себе встреча, — пробормотал Бехар.
— И везет тем, кому удается ее пережить, — добавил скальд.
Бейден подмигнул, указывая толстым пальцем на плавающие по воде туши.
— Так это все дань — или просто забава?
— Смотря кто слушает, — отвечал Гермунд.
Сейчас под сводами старых ворот не было никого, кроме Ламорика и его людей. Оуэн сверкнул золотым зубом.
Ламорик целеустремленно шагал вперед.
Улицы Акконеля были запружены людьми. Гонка быков знаменовала в городе начало нового года. Горожане распахивали ставни настежь; на площадях кипели праздничные ярмарки — товары на них привозили за многие лиги отсюда. В замке даже устраивали большой турнир.
— Сюда! — произнес Ламорик.
Там, куда он указывал пальцем, покачивались между вывесками лавок и балконами верхних этажей герцогские знамена. Люди Ламорика, энергично работая плечами и локтями, прокладывали для своего господина дорогу, расталкивая жонглеров, шутов и скальдов. Кукольники поспешно хватали плетеные ширмы, чтобы пропустить их. Бейден расхохотался, когда какой-то акробат на высоченных ходулях торопливо шарахнулся в сторону, ухватившись за ставни, чтобы не упасть.
Жрецы собирали несчастливцев, попавшихся быкам на рога. Вокруг толпились присмиревшие ребятишки, привлеченные зрелищем крови и мертвых тел.
Гермунд локтем подтолкнул Дьюранда в бедро.
— Ты ведь уже бывал в Акконеле?
Буквально через каждую дюжину шагов им попадались изувеченные трупы.
— Мы каждый год принимали участие в этой забаве: оруженосцы и кое-то из старших пажей, — признался Дьюранд.
Они прибавили шагу, чтобы не отставать от Ламорика.
— Вы просто безумцы, — заявил Бейден. — Вы все. Аттиане, скармливающие быков озеру.
— То-то и оно, — отозвался Гермунд, маша рукой толпе. — Как раз не аттиане. Все тот же народ, что отделывался от быка жертвами задолго до того, как услышал про Аттию. Вы, сыны Аттии — не более чем
