Остановившись в дверях покоя, Ламорик чуть покачнулся — точно повешенный, и вывернул из скобы на стене незажженный факел.
В покое было так же тускло, как помнил Дьюранд по странному сну. Лишь курилась жаровня. Ламорик переступил порог и замешкался было, когда под ногами у него захрустело каменное крошево. Дьюранд заметил, что ближайшие к двери занавеси полога опущены. Ламорик сунул факел в жаровню, воздух вокруг него ожил и замерцал. Пол, на котором стоял Ламорик, был словно усыпан дробленым сахаром. Каждая поверхность в покое ощетинилась неестественным инеем.
Возле стены лежало безжизненное, словно бы смятое тело Геридона. Глаза его казались двумя глубокими морщинами на складках лица.
Дьюранд, как заколдованный, шагнул вслед за своим господином. Ламорик снова остановился подле разорванного балдахина. Дьюранд шагнул ближе, чуть ли не опережая его. Лендест и его жена превратились в белые изваяния средь каменных складок саркофага. Глаза Лендеста были закрыты — два ледяных изгиба, а глаза Аделинды открыты — она все еще смотрела на тварь, которую видела под пологом балдахина.
Язык Дьюранда налился тяжестью во рту. Лучше бы Аделинда тоже не просыпалась. Вдруг она и его заметила в последний миг?
— Дьюранд, что ты видел?
От губ Лендеста во все стороны расходились тончайшие иглы льда — точно тонкая штриховка на компасе. Ледяные веера, ледяные цветы.
— Я спал и видел сон. — Все остальные уже тоже поднимались по лестнице. Нет, он больше не будет ничего скрывать. — Я видел это. Слуга Радомора. Ваша светлость, я видел…
— Ой, как искрится! — произнес тоненький радостный голосок у них за спиной. Это выбежала из комнаты ее отца маленькая Альмора. — Я услышала, как кто-то сюда идет.
Ламорик и Дьюранд обернулись, но Дорвен успела раньше: шагнула вперед, загораживая девочке вход в покои Лендеста.
— Пойдем отсюда. Теперь это плохое место.
Стоя в морозной пещере, когда его жена и сестра вышли оттуда, Ламорик обвел взором собравшуюся на лестничной площадке толпу.
— Теперь я наследник Гирета.
— Я ничего не мог предотвратить, — выдохнул Дьюранд.
15. СМЕРТЕЛЬНАЯ ИГРА
Конзар и Дьюранд стояли в дозоре на площадке перед покоями герцога.
— Смотри в оба, — напомнил Конзар. — Что бы ни случилось, делай, что сумеешь.
Внутри Ламорик расхаживал с Гермундом перед кроватью, на которой сидел его герцог. В соседней комнате мудрые женщины занимались холодными телами, что прежде были Лендестом, Аделиндой и Геридоном. Дорвен увела Альмору.
Гермунд поморщился и поскреб голову через мятую шапчонку.
— Внизу уже полно народа — все гадают, что произошло. Спорят, состоится ли теперь турнир.
Ламорик подошел к бойнице и выглянул наружу, на шатры и двор.
Гермунд состроил гримасу.
— Полагаю, кому-нибудь надо поговорить с этими ублюдками.
Лестничный проем наполнило эхо гулкого и гневного голоса Патриарха.
— Кирен Арбурхолл, подлый гад, почему тут столько народа? Зачем меня вытащили из верховного храма? Говори, а не то я тебе твои рыжие усы повыдергаю!
Сэр Кирен появился на лестничной площадке.
— Тише, Оредгар, тише.
Патриарх, в свою очередь, поднялся на площадку и подошел к ним.
— Что тут произошло?
— Патриарх, — начал Ламорик, — нам надо принять важное решение.
— Кто это сделал?
— Заходите, — пригласил Кирен, проводя Патриарха в покои герцога. — Похоже, нашему Дьюранду приснился сон. Он видел странного убийцу — тень.
Кирен рассказал обо всем случившемся.
Отец Оредгар выпрямился во весь рост.
— Лендест, Аделинда…
— И Геридон, — прибавил герцог Абраваналь. — Мой рыцарь, Геридон, наш защитник. Что же мне делать?
— Воистину ослабла Стража Древних Патриархов, коли такие вещи происходят в старом Эрресте.
— Радомора повесить мало! — воскликнул Ламорик.
Кирен хмыкнул.
— И в первую очередь — за измену.
Патриарх испытующе глянул на Дьюранда.
— Мальчик, а своими глазами ты ничего не видел?
— Это был кошмар. Говорят, я спал.
Патриарх нахмурился еще сильнее.
— С закрытыми глазами свидетелем не станешь. Ни один закон такого не признает.
Ламорик вскинул руку.
— Что толку в законе? Они ждут ответа — все те люди в зале.
— И надо еще решить, как быть с турниром, — заметил Кирен.
— И похоронные ритуалы, — прибавил Патриарх.
— Владыка Небесный! — ахнул Абраваналь.
— Я сам не большой любитель турниров, Патриарх, — промолвил Кирен, — но со времен Гандерика в этот день в Акконеле каждый год случаются игры и кровопролитие.
— А я вызвал на бой Радомора, — сказал Ламорик. — Поймут ли они, все эти люди? Мой брат мертв, так что теперь, мне должно воздержаться от схватки? Убил его скорее всего Радомор, а мне — передумывать? Нет, я и спрашивать не стану. Это — мое дело, и я им займусь. Возможно, нам и не придется никого вешать.
Рокот из Расписного Чертога отчетливо долетал даже сюда.
Гермунд сморщился.
— Ох уж мне эти зеваки…
Ламорик развел руками и повернулся к отцу.
— Что делать? Люди ждут ответа.
— Что я могу им сказать? — прошептал Абраваналь. — Лендест мертв. Аделинда стала матерью бедной крошке Альморе с тех самых пор, как умерла моя Труда. Единственной матерью, которую она знала. Как я скажу герцогу Альтрету, что его дочь умерла — в моем доме?
— Альтрет Гарелинский заперт в рагналовой Орлиной горе, — напомнил Ламорик. — Силы преисподней! — Он набрал полную грудь затхлого воздуха. — Не беспокойтесь. Патриарх. Дьюранд? Коэн? Давайте сообщим новости этой кучке глупцов внизу. Радомор получит свою кровавую баню. И если Владыка Небесный с нами, мы утопим его в ней!
Герольды и гонцы разошлись по улицам города, во все углы и закоулки. Будет турнир: одиночный поединок, а потом — общая схватка. Воины хлынули из Расписного Чертога во двор, спеша облачиться в доспехи. Предстоит оседлать коней и наточить оружие. Для людей Ламорика настал момент замешательства: у кого из них был хотя бы осел?
