— А вашего сына?
Пальцы старика подергивались, точно лапки краба, в черных локонах его маленькой дочки.
— Ты поступишь так, как должно.
— Да, — согласился Ламорик. Опустив руки, он сделал еще шаг вперед — прочь от товарищей по оружию, почти к самому краю.
Дьюранд опоздал. Никто не смел даже шевельнуться.
— Прости, — тем временем говорил Абраваналь. — Не такую судьбу замышлял я для нас всех.
Ламорик был уже совсем близко.
— Нет, не такую…
— Слишком много смертей.
И тут с ошеломляющей внезапностью Ламорик ударил отца прямо в зубы.
Старик пошатнулся и начал было опрокидываться назад, но Ламорик схватил сестру за волосы и с силой потянул на себя.
— Ах ты, ублюдок! — прорычал он.
Старик бесформенной грудой рухнул на крышу. Для человека столь преклонных лет падение это было чревато не одной сломанной костью.
Дорвен рванулась вперед, а Ламорик вырвал отчаянно визжащую Альмору из рук отца. Он склонился над ним, точно намеревался ударить снова. Вороны пронзительно каркали, носясь над головой.
— Обо мне ты и вовсе не думал, верно? Хотел сдаться? Швырнуть мою сестру на камни — напрочь забыв, что я-то еще жив! Да тут, внизу, тысячи людей, которые клялись и божились бы, что она умерла — если бы Радомор начал спрашивать. Нет же, надо швырнуть ее с крыши! Ты бы погубил нас всех! Всех, рыцарей, давших тебе клятву верности… Как по-твоему, что бы сделал с ними Радомор, когда ворота открылись бы?
Грудь Ламорика бешено вздымалась.
— Ты слишком долго спал, отец!
Он выпрямился, озирая опустошенные лица друзей и родных.
Когда Ламорик спускался с башни, глаза его пылали безумным огнем. Он прошел мимо Дорвен и Альморы, не бросив на них ни единого взгляда. Стыдится, понял Дьюранд. Девочка посмотрела вслед брату.
Дьюранд присоединился к толпе народа на винтовой лестнице, гадая про себя, что-то станется с Дорвен. В нарисованном воображением будущем, где они наконец освободятся из башни, он уедет в самый дальний край мироздания, Дорвен отринет терзающих ее духов, а Ламорик получит возможность и время понять, на ком он женился.
Шагнув в Расписной Чертог с нижней ступеньки лестницы, Дьюранд обнаружил, что все, кто был там — мужчины, женщины и дети, — смотрят в одну сторону: на него.
Перед ними стоял Ламорик.
К вящему изумлению Дьюранда, из толпы выступил слепой Хагон, взъерошивая белые пряди седых волос.
— Вы вернулись? — спросил он.
— Что это значит? — спросил Ламорик, кладя руку на эфес меча.
Слепец поморщился.
— Меня попросили высказаться за всех остальных. Мы приняли решение.
— Да как вы…
Дьюранд во все глаза смотрел на Хагона, прикидывая, сколько времени смогут несколько рыцарей сдерживать тысячную толпу — даже на узкой винтовой лестнице.
— Лорд Ламорик, герцог Абраваналь. Мы голодаем. Среди нас много больных. И всех нас терзает великий страх. Тут задумаешься.
— Я здесь, — проговорил Ламорик. Отец его ничего не сказал.
Хагон со свистом выпустил воздух через нос.
— Я знаю, ваша светлость. Клянусь Королем и Владыкой Небесным, настали тяжелые дни. Народ Акконеля заперт в ловушке. Мы поклялись стоять за вас и ваш род против всего, что грядет, чего бы нам это ни стоило. Вот и весь сказ.
На лице Ламорика расцвела неподдельная улыбка.
— Владыка Судеб! — выдохнул он.
— Вот и все, — сказал Хагон и повернулся к толпе. Все лица были обращены к нему, суровые и решительные. Кое-кто улыбался или кивал.
Сверкая глазами, Ламорик шагнул вперед и сжал руку изумленного Хагона.
— Вот преданность, неведомая великим этого королевства, и мужество, какому позавидуют даже рыцари!
— У нас тут достаточно лордов и патриархов, чтобы принять клятвы, милорд, — медленно произнес Дьюранд.
— Да! — вскричал Ламорик и поглядел на толпу. — Вы равны любым рыцарям Аттии, и я не успокоюсь, покуда не воздам вам должное! Соберитесь вокруг трона моего отца! Сегодня вы все станете рыцарями Эрреста! И когда мы окончим эту войну, все вы получите замки во владениях герцога Радомора!
Когда были посвящены в рыцари все мужчины, женщины и мальчишки — рыцари хлопали каждого по плечу ритуальным жестом, — герцог Абраваналь взял сына за руку. Старик держал клинок Островного королевства Гандерика — Меч Правосудия. В миг потрясенного молчания он вложил рукоять в ладонь Ламорика.
— Я не стану носить его, — промолвил Абраваналь. — Если ты откажешься, я выброшу его в озеро. Это меч наших отцов со времен самого Гандерика.
На глаза всех присутствующих навернулись слезы.
Подбодренные только что принесенными клятвами, оголодавшие рыцари Расписного Чертога — мужчины, женщины, дети — взялись за дело. Они рыскали по дворам в поисках упавших ядер. Они разломали пекарню и амбары, чтобы обнести внутреннюю стену временным ограждением, и установили несколько легких камнеметов, чтобы вести обстрел людей Радомора. Они выгребли из углов и закоулков замка груды зловонной грязи и вывалили ее в залив. Альмора хваталась за все, что привлекало ее внимание в снующей туда-сюда толпе. Девочка с головой ушла в работу, а ее брат поднялся на стены и переходил от башни к башне, буквально собирая замок воедино, пока осадные машины Радомора разносили стены.
И все это время Дьюранд ощущал, как Дорвен теряет связь с действительностью. Ему хотелось схватить Ламорика, встряхнуть, заставить увидеть, что его жена ускользает, тонет. Каждую ночь он говорил ей: «Когда мы вырвемся отсюда, духи оставят тебя в покое». В эти тайные мгновения он прижимал ее к себе, но она слабела, становилась все дальше и дальше. Глаза ее глядели куда-то в пространство, и скоро Дьюранд начал понимать: вывести ее из этого состояния он так же не может, как не может перерезать ей горло. Он проглотил честь, стыд, предательство, говоря себе, что освободить ее сейчас было бы равносильно убийству. Убийством было бы отказываться от ее аромата, касаний, красоты. Дьявольский аргумент — и стыд полыхал на лице молодого рыцаря всякий раз, как Ламорик дружески ему улыбался.
Он стоял в проходе, отделявшем зал от маленького святилища. Дорвен и Альмора обходили беспокойную толпу с ведерками воды. Дьюранд наконец решился: он отыщет Ламорика и заставит его понять, что Дорвен беспредельно одинока, и ей снятся ужасные сны. Он отойдет в сторону, освобождая место для ее мужа. Он положит конец измене. И объяснит свое решение Дорвен.
Стоило ему войти в зал, как мир будто сдвинулся с места. Дьюранд споткнулся и чуть не упал.
Похоже, больше никто ничего не заметил.
— Почему мне нельзя ее увидеть? — допытывалась Альмора на другом конце зала.
Дьюранд замер, расставив руки, боясь, что от следующего его шага обрушится все здание.
