горячего полотенцесушителя. Уй, черт, кипяток у них там, что ли? — Шокирующая сенсация, не правда ли?
— Очень смешно, — отозвался он. Все-таки ванная с туалетом не лучшее место для телефонных разговоров. — Когда ты приедешь делать интервью? Я хочу побыстрее с этим покончить.
— Вот спасибо, — донесся откуда-то издалека, голос Блейка. — Как мне приятен твой энтузиазм!
— Заткнись, — отмахнулся Джеймс, но по голосу я поняла, что он улыбается. — Твоя жуткая редакторша настаивала, что дело не терпит проволочек.
— Знаю, — сказала я, остужая ступни о холодные плитки пола. — Она действительно настаивает на оперативности, но дело в том, что ко мне только что приехал Алекс и я… в общем, не могу сейчас оставить его одного…
Я не добавила: «Потому что меня бросает в дрожь при мысли, что он проснется и найдет хоть малейшее доказательство моей ночной половушки с барменом».
— О, он приехал? Извиниться?
— М-м-м…
— А он подкрепил извинения чем-нибудь бриллиантовым?
— Нет! — Хуже, чем сейчас, у меня на душе еще не бывало, но бриллианты скорее всего вывели бы меня за грань… крыши отеля. — Все немного сложнее. Статью нужно представить завтра к середине дня; можно я приеду к вам в девять? Разговор займет пару часов, и у меня еще останется время на обработку.
— Ты такая блестящая литераторша или уже не можешь терпеть без секса? Почему это ты не в состоянии оставить своего мужчину? — поинтересовался Джеймс. — Я ожидаю честного ответа, учитывая, что ради тебя я собираюсь рассказать всю правду о своей личной жизни.
— Ах, значит, ты делаешь это ради нее? — завелся склочный Блейк.
— Слушай, мне обязательно приводить его на интервью? — спросил Джеймс. — Он положительно невыносим с тех пор, как я на все это согласился. У меня еще есть время передумать?
— Нет, нету, — быстро ответила я. — Встретимся в «Шато Мармоне».
— Прекрасно. Здесь разгораются все топ-скандалы. — В трубке послышалось отдаленное шарканье и затем хихиканье. — Блейк не может спокойно пережить, что я в состоянии организовать что-то самостоятельно. Отвяжись, ты отвечаешь за фотосессию, а не за подслушивание моих разговоров. Должен сказать, Энджел Кларк, я до глубины души уязвлен новостью, что тебя не будет на снимках.
— Я с тобой достаточно наснималась, — отозвалась я. — Значит, завтра в девять?
— О'кей, — согласился он. — И, Энджел, я хочу искренне извиниться за нервотрепку. Надеюсь, что ни делается, все к лучшему. Для нас обоих.
Повесив трубку, я попыталась улыбнуться, радуясь за Джеймса и Блейка, но меня бесил тот факт, что, не появись те чертовы фотки в Интернете, я никогда не оказалась бы в постели с Джо. Перед следующим звонком я умылась и нанесла увлажняющий крем — в Лос-Анджелесе кожа сохнет моментально. Разравнивая дюймовый слой бальзама «Бьюти флэш», я смотрела на себя в зеркало.
Внешне мерзкий случайный секс нисколько на меня не повлиял, так откуда это внутреннее ощущение, что все изменилось? Те же голубые глаза, светло-каштановые волосы, те же «не то чтобы плохие, но будь у меня деньги, обязательно сделала бы себе виниры» зубы. Если бы я хоть помнила, что случилось, может, перестала бы пугать себя призраком самого худшего. Разве что самое худшее действительно было и мозг пытается защитить остатки моего самоуважения. Ужаснее всего было то, что, как ни кивай на Джеймса Джейкобса и его фотографии, как ни поноси мерзавца Джо, воспользовавшегося моим мертвецки пьяным состоянием, по-настоящему мне некого винить, кроме себя. Значит, и разбираться придется самой (ну, может, с некоторой помощью Дженни).
Набрав ее номер, я попала на автоответчик. Положительно, когда эта девушка ответит по телефону, мир сразу рухнет.
— Дженни, это я. Не знаю, где ты, но мне очень нужно с тобой переговорить. Только что приехал Алекс, он здесь, в моем номере, и я не знаю, что делать. Я страшно психую по поводу… всей ситуации. Спасай, а?
— Эй, — сказал Алекс, просунувшись в дверь всей своей долговязой фигурой. — С тобой все в порядке?
— Я думала, ты спишь, — сказала я, быстро стирая остатки увлажняющего крема. — Я тут занимаюсь делами.
— Прикольно, но ты не обязана мне докладывать. — Он потянулся вверх, взявшись за верхнюю притолоку. Футболка задралась над поясом джинсов, открыв напрягшиеся мышцы под незагорелой кожей. Хорошо, что я держалась за раковину. — Я разбит, все тело ноет, и умираю с голоду. Ты есть хочешь?
— Очень! — Я действительно не могла припомнить, когда ела в последний раз. — Пошли куда-нибудь сходим?
Алекс отпустил притолоку, шагнул в ванную и с улыбкой стер маленький мазок крема с моей щеки, отчего я залилась краской до корней волос.
— Не хочешь уходить?
Я помотала головой:
— Не очень.
— Я тоже. — Он стянул футболку и расстегнул пряжку ремня. — Мне надо в душ. Ты пойдешь?
Я уставилась в пол. Почему он меня так мучает? Тянущее ощущение давно пустого желудка вдруг сменилось легким, щекочущим предчувствием. Не успела я ничего сказать, как Алекс оказался рядом и начал целовать меня так крепко, что губам было больно и перехватывало дыхание. Он схватил меня под мышки и посадил на раковину, а я обвила ногами его талию, жадно отвечая на поцелуи. Может, это лучший способ выбросить проблемы из головы? Тело говорило уверенное «да», хотя с учетом прошлой ночи индикатор из него еще тот.
Я не обратила внимания, что задела кран, пока неожиданный холодный душ не хлынул мне на задницу, но я была слишком занята, помогая Алексу стащить мою футболку. Вместо того чтобы нащупать и закрыть кран, я с наслаждением играла его волосами, запутываясь в них, — так, как мне хотелось с той самой минуты, как он переступил порог гостиничного номера. Я почти повисла у него на шее, когда Алекс потерял равновесие и сделал пару нетвердых шагов, отчего я соскользнула с раковины и врезалась боком в полотенцесушитель.
— Это ничего? — выдохнул он, тяжело дыша между поцелуями, от которых у меня подкашивались ноги — настолько, что оставалось только опуститься на пол.
— А я-то думала, что слишком много говорю, — отозвалась я, увлекая его на холодные твердые плитки.
Глава пятнадцатая
— Поверить не могу, что он гей, — сказал Алекс, когда мы лежали на полу ванной, завернувшись в фирменные пушистые полотенца отеля «Голливуд». Я сомневалась, что ноги меня послушаются, если захочу дойти до кровати, а ползти на четвереньках неэстетично. Не говоря о том, что два мужика в моей кровати за одни сутки — это уже действительно ни в какие рамки.
— Знаю… — Я пододвинулась ближе, устраиваясь на груди Алекса. Чем ближе к нему я была, тем спокойнее мне становилось. — Ошалеть, правда?
Хотя Алекс очень настаивал, что я «не обязана ничего объяснять», мне страшно хотелось открыть ему всю правду, по крайней мере всю часть, связанную с Джеймсом Джейкобсом, как только позволит неписаный посткоитальный этикет.
— Вот уж действительно: чужая душа — потемки. — Алекс играл с моими волосами, поднимая пряди вверх за концы и отпуская, так что они падали, разлетаясь, мне на лицо. — Люди верят тому, чему хотят верить. Грустно, что он сомневался, что может просто быть тем, кто он есть, с самого начала.
— Мне жаль, что тебя в это втянули, — тихо сказала я, тая от блаженства и ласковых прикосновений
