Старик, похоже, готовился к зиме.
Он остановился в трех ступеньках от нижней площадки, посмотрел наверх. Потом развернул плащ и подал ей полдюжины синих папок.
Добблер, Солис, Лэнгдон, Хохенбреннер… все шесть.
— Подумал, что они вам могут понадобиться.
Петра взяла папки и поцеловала Барни в пергаментные губы. От него пахло луковым рулетом.
— Вы — святой.
— Да, иногда меня так называют, — сказал он и, посвистывая, пошел вверх по ступеням.
Дома она убрала мольберт и краски и устроила рабочее место на кухонном столе.
Сложила дела в стопку, вынула блокнот, достала новую записную книжку и ручки.
Эрик оставил ей в кухне записку:
П.
Квартира у Паркера до???
Люблю, Э.
«Люблю…» Тут же защемило сердце.
Надо сосредоточиться на том, что она может держать под контролем. Петра начала с телефонной компании, попросила переводить телефонные звонки ей домой. Женщина-оператор начала разговор дружелюбно, но после паузы, длившейся несколько секунд, изменила свое отношение.
— Номер, с которого вы просите переводить разговоры, принадлежит полицейскому участку. Мы не можем оказать вам эту услугу.
— Я — детектив лос-анджелесской полиции, — сказала Петра и прочитал номер своего жетона.
— Сожалею, мадам.
— Могу я поговорить с кем-то другим?
— Пожалуйста, передаю трубку начальнику. Подошла женщина, судя по всему, постарше, в ее голосе
звучали стальные нотки, под стать была и манера говорить.
Тот же ответ: переводить телефонные звонки они не станут.
Петра повесила трубку и подумала, что, наверное, она сама себе только навредила.
Может, такова воля судьбы? Даже если так, она будет работать над делом 28 июня. Иначе она сойдет с ума.
Петра взяла банку колы. Прихлебывая, стала пролистывать свои записи. Звонки, которые она сделала в пятницу.
Подруги Марты Добблер. Доктор Сара Касагранде в Сакраменто, Эмили Пастерн — в Долине.
Та Эмили, у которой лаяла собака.
На этот раз женщина ответила. Шума в квартире не было. Голос был по-прежнему веселый, пока Петра не сказала ей, в чем дело.
— Марта? С тех пор столько лет прошло…
— Шесть лет, мадам. Мы решили взглянуть на дело свежими глазами.
— Это как шоу на телевидении — «Остывшее дело»?
— Что-то вроде этого, мадам.
— Что ж, — сказала Пастерн, — когда это произошло, со мной никто не разговаривал. Как вы узнали мое имя?
— Оно было записано в файле, в числе людей, бывших в тот вечер с миссис Добблер.
— Понимаю… будьте добры, еще раз назовите ваше имя. Петра повторила. Сообщила также данные своих документов. Тем самым она снова нарушила правила.
«Выступила в роли действующего офицера…»
— А чего вы хотите от меня теперь? — осведомилась Эмили Пастерн.
— Просто хочу поговорить о деле.
— Даже не знаю, что я могу вам рассказать.
— Никогда не знаешь, что может открыться, мадам, — сказала Петра. — Хорошо бы встретиться на несколько минут в удобное для вас время.
Она старалась говорить весело, а сама молилась, чтобы Пастерн не позвонила в участок и не проверила ее личность.
— Согласна.
— Благодарю вас, миссис Пастерн.
— Когда?
— Чем скорее, тем лучше.
— Я должна выйти в три часа — забрать детей. Вы согласны встретиться через час?
— Превосходно, — сказала Петра. — Назовите место.
— Мой дом, — сказала Пастерн и тут же поправилась: — Нет, пусть это будет в «Рите» — это маленькое кафе на бульваре Вентура, южная сторона, в двух кварталах от Реседа. У них там есть дворик. Там и буду вас ждать.
Хочет дистанцироваться от своего дома. В открытом пространстве чувствует себя комфортнее.
— Хорошо, там и встретимся, — сказала Петра. «Не надо быть такой, подозрительной, Эмили».
Она сняла свой черный брючный костюм и заглянула в шкаф в поисках чего-то более… подходящего.
Попыталась подобрать платье — примерила серое шелковое с едва заметными лавандовыми завитками. Слишком облегающее, слишком вечернее. Черное джерси, с пышными рукавами и все еще пришитым ярлычком, показалось еще менее уместным.
Вернулась к классике. Серовато-синий брючный костюм без лацканов, по краям перевернутые стежки с вшитыми в них крошечными целлулоидными полосками. Когда она купила его на летней распродаже, то подумала, что он слишком броский. Оказалось, что на ней он выглядит изящно, хотя и нарядно.
Возможно, на Эмили Пастерн он произведет впечатление.
Петра приехала в Долину раньше, чем следует. Немного покружила в окрестностях и припарковалась точно в срок напротив кафе «Рита».
Заведение состояло из двух стильных бунгало с черепичными крышами. Одно строение в испанском стиле стояло в маленьком зеленом дворике, к которому с дорожки вели несколько ступеней. В центре зеленой лужайки тихо струился фонтан. Здесь же стояли домики, построенные в двадцатых годах, а то и раньше.
В те времена Тарзана была фермерской землей, и Петра подумала, что эти дома построили для мигрантов-рабочих. Теперь там помещались заведения мелких бизнесменов.
Косметика «Джованна Бьюти», бутик «Кожа и кружево», «Оптические иллюзии» и даже «Зоя, врач- консультант в области психологии».
Дворик находился по правую руку от кофейного домика, был окружен низкой деревянной оградой с калиткой. Там сидела единственная женщина.
Хорошенькая рыжеватая блондинка, примерно тридцати шести — тридцати восьми лет, волосы зашпилены деревянной заколкой.
За открытыми стеклянными дверями, Петра заметила несколько хорошо одетых женщин. Они смеялись, пили кофе. На западе Долины было на десять градусов теплее, чем в городе. Жарко. Но Эмили Пастерн предпочла встречу на воздухе.
Петра поднялась по ступеням, и женщина заметила ее, когда она открыла калитку. — Миссис Пастерн? Пастерн кивнула и взмахнула рукой. Что ж, пока все хорошо.
Подойдя к калитке, Петра поняла, почему Пастерн выбрала столик подальше от ресторана. На женщине был бледно-голубой топ, модные джинсы и белые сабо. У Пастерн была молочно-белая кожа, множество
