Глава 23
— Сильно потеющий парень, — промурлыкал Майло, набирая номер Департамента автотранспортных средств.
На поиск нужных сведений потребовалось совсем немного времени. На имя Франко Артура Гулла, проживающего на Клаб-драйв, были зарегистрированы три автомобиля: двухлетний 'мерседес', 'корвет' 1963 года и 'форд-аэростар' 1999-го.
— Так-так-так.
Он вынул из моего бардачка путеводитель, нашел карту и ткнул в нее указательным пальцем.
— Дом Гулла находится всего в нескольких кварталах от дома Коппел, и то, что одна из его машин время от времени проезжает рядом, не является чем-то из ряда вон выходящим. Однако свидетель заявляет, что было похоже, будто водитель фургона что-то искал.
— Ездить туда-сюда в два часа ночи как-то не по-соседски. Так поступают маньяки-преследователи, — сказал я.
— Психотерапевт, у которого проблемы с психикой. Разве это может нас не заинтересовать?
— Быть может, Гэвин как-то узнал об этом и потому бросил Гулла и перешел к Коппел? Впрочем, есть и другой вариант. В семье Гулла три машины. 'Мерседес' для него, старичок 'корвет' для воскресных развлечений. Таким образом, 'аэростар' остается жене.
— Терзаемая ревностью жена, — кивнул Майло. — Ну да. У Гулла и Коппел была интрижка.
— Когда ты говорил об уликах, Гулл спросил об отпечатках пальцев. Это показалось мне странным, не в тему. Возможно, он понимает, что его отпечатки имеются на вещах, которые ты откопал в доме Коппел.
— Больше, чем партнеры. Больше, чем соседи. Она находит ему дом неподалеку от своего, чтобы было проще встречаться. Миссис Гулл что-то подозревает и ездит по улице в два часа ночи. Проверяет. Неудивительно, что парень потеет, как марафонец.
— Ты все узнаешь довольно скоро. У него государственная лицензия, значит, отпечатки пальцев Гулла в базе данных имеются.
Он открыл крышку маленького голубого мобильника:
— Я позвоню криминалистам прямо сейчас. А пока давай навестим жену Гулла.
— А как же обыск комнаты Гэвина?
— Это тоже, — он широко улыбнулся, — но позже.
Резиденция Гулла, дом в стиле Тюдоров, похожий на особняк Мэри Лу Коппел, была чуть менее импозантной из-за того, что располагалась на плоском участке и не имела красивого вида из окон. Отлично подстриженная лужайка, обычные пышные клумбы с недотрогами, только начавший приживаться саженец ликвидамбара на месте выкорчеванного большого дерева.
Фургон 'аэростар' был припаркован на подъездной дорожке. Темно-синий. На бампере две наклейки: 'Мой ребенок — отличник в школе Уайлд-Роуз' и 'Лейкерс', вперед!'
На стук Майло открыла горничная-латиноамериканка. Он попросил ее позвать хозяйку: 'Ля сеньора пор фавор', а она сказала: 'Ун моменто', — и закрыла дверь. Когда дверь вновь отворилась, на пороге оказалась миниатюрная женщина лет тридцати, выглядевшая чем-то расстроенной.
Светлые до белизны, собранные в хвост волосы, льдисто-голубые глаза, узкая кость, красивое лицо. Даже просто стоя в дверях, она выглядела грациозной. Но ужасно худой. Ее кожа казалась почти прозрачной, а черная вельветовая рубашка висела на ней мешком. Женщина была искусно накрашена, но макияж не мог скрыть покрасневших глаз.
— Миссис Гулл?
— Меня зовут Пэтги.
— Мы можем зайти?
— Для чего?
— Мы по поводу недавнего преступления по соседству.
Одна узкая ладонь побарабанила по другой.
— Что, опять хулиганство в Ранчо-парк?
— Кое-что посерьезней, мэм. И боюсь, жертва преступления вам хорошо знакома. —
— Конечно, проходите.
На окнах гостиной были навешены деревянные ставни, стены обиты дубовыми панелями, настолько сильно проморенными, что казались почти черными. Интерьер, похоже, оформлял некто уважающий традиции, но не располагающий стабильным доходом. Здесь и посредственные копии произведений античного искусства, и типовые гравюры с изображением лошадей, и натюрморты, которые можно купить на уличных распродажах, и блестящие бронзовые безделушки, и кое-как сработанная под старину мебель. Сразу за гостиной находилась комната, забитая игрушками и другими детскими вещами.
Пэтти Гулл пристроилась на краешке чересчур громоздкого дивана, а мы уселись на парных стульях лицом к ней. Она взяла подушку с кистями и пристроила ее, как грелку, на животе.
— Я обратил внимание на наклейки у вас на бампере, — сказал Майло. — Кто-то болеет за 'Лейкерс'?
— Я, — ответила хозяйка. — Я раньше работала в группе поддержки 'Лейкерс'. Давно уже, когда была молодой и красивой.
— Ну, не так уж и давно…
— Не гладьте меня по шерстке. Мне нравится думать, что я неплохо сохранилась, но через два года мне будет сорок и я испортила себе фигуру, подарив мужу двух замечательных детей. Он платит мне за это тем, что трахает других женщин где только можно.
Мы промолчали.
— Он охоч до женских дырок, детектив, — продолжила Пэтти Гулл. — Я тоже могла бы подцепить какого-нибудь баскетболиста. Хоть запасного. — Ее смех казался каким-то ломким. — Но я была хорошей девушкой: возвращалась домой сразу после игр, не участвовала в вечеринках, держалась в рамках приличий. Милая девушка-католичка, мне предрекали удачный брак. Я вышла замуж за психотерапевта, думала, что это принесет мне стабильность в жизни. — Ткнув кулаком в подушку с кистями, она отбросила ее в сторону и обхватила себя руками.
— Миссис Гулл…
— Пэтти. С меня довольно, Гулл в прошлом.
— Вы разводитесь?
— Возможно. Оцениваешь свою жизнь и говоришь: 'Это я должна обязательно сделать', — и развод выглядит очевидным. Затем отступаешь, и все трудности вновь обрушиваются на тебя. Дети, деньги… Ведь всегда именно женщина оказывается без денег. Я не лезла в деловые связи Франко, и он мог утаивать все, что угодно.
— Вы беседовали с адвокатом?
— Неофициально. У меня подруга — адвокат. Она тоже работала в группе поддержки 'Лейкерс', но в отличие от меня подружка оказалась достаточно дальновидной, чтобы не забросить учебу. Я всегда хотела получить диплом, что-нибудь делать для общей пользы. Может быть, в области спорта, я люблю спорт. Вместо того… — Она вскинула руки. — Для чего я рассказываю вам все это? Вы же здесь по поводу ее.
— Доктора Коппел.
— Доктора Трахающей-мужа-другой-женщины Коппел. Вы думаете, Франко убил ее? — Пэтти Гулл принялась рассматривать свои ногти.
