— Попытайтесь.
— Я как бы и не слушала.
— Попытайтесь вспомнить.
— Это важно?
— Важно.
— Почему?
— Потому что она мертва.
— Гм-м. — Кайла приподняла верхнюю губу указательным пальцем, отпустила ее так, что она слегка хлопнула по зубам. Повторила это несколько раз, издавая едва слышные хлюпающие звуки. Смяла кепку и стала смотреть, как мягкая материя подрагивает словно амеба, восстанавливая свою форму.
— Кайла?
— Я думаю. Мне кажется, Крис. Или Криста. Что-то вроде Крис-си.
— А фамилия?
— Нет. Точно нет. Гэвин ни разу не упомянул фамилии. Это не было похоже на официальное представление. Гэвин держался типа 'Ты мне не нужна, смотри, чего я отхватил'.
— Он это сказал?
— Нет, но это же было видно. Позже он подошел и рассказал, какая она клевая.
— Позже — это когда?
— Когда замухрышка отправилась в туалет и оставила Гэвина в одиночестве. Она там пробыла долго — я думаю, наркотики…
— Она оставила Гэвина в одиночестве, и он подошел к вашему столику…
— Ага, а Элли типа: 'Кто твоя новая ле-еди, Гэв?' А Гэвин типа: 'Криста'… Мне кажется, что имя было Криста, что-то вроде этого, может, Кристал. А Элли типа: 'Ничего из себя, Гэв'. Но она так не думала, просто издевалась, понимаете? А я не проронила ни слова, я занималась своим шпинатом, приготовленным на пару, который был самой клевой частью овощного ассорти. Потом Гэвин как-то болезненно улыбается, отодвигается от Элли, наклоняется и шепчет мне на ухо: 'Она проделывает все это, Кайла. Бесконечно'. А я типа: 'Скорее бесконечно скучно и бесконечно примитивно'. Правда, я только подумала это, не сказала вслух. потому что Гэвин был ненормальным и это было бы то же самое, что издеваться над тормозом. Но еще и потому, что в этот момент он пошел назад к своему столику. Ему как бы было все равно, что я скажу.
— Что еще вы можете рассказать о Кристе?
— Может быть, ее звали Кристал. Думаю, скорее Кристал.
— Она так и не сказала вам ни слова?
— Нет, а вот Гэвин наговорил. На самом деле он сказал больше, чем я только что рассказала вам.
Я подождал продолжения.
— Это было вульгарно, я даже не хочу вспоминать.
— Это важно, Кайла.
Она вздохнула:
— О'кей, о'кей. Когда он наклонился и зашептал мне на ухо о том, какая великолепная она, он еще сказал: 'Она танцовщица, Кайла. Она умеет выделывать разные движения'. Типа я не умею. Вы же знаете, что это на самом деле означает, правильно?
— Что?
— Да ладно вам! Танцовщица означает стриптизерка. Все они называют себя танцовщицами. Она — протухший маргарин на рогалике.
— Вы знакомы с кем-нибудь из стриптизерш?
— Я? Никогда. Но в ней было что-то… в том, как она стояла… как она… Она как бы рассматривала мое тело, это прекраснейшее тело. Я обожаю свое тело. Но я не разденусь за салат из зеленых овощей! Когда дело касается отношений с парнями, то если хочешь, чтобы они тебя уважали, придержи что-нибудь.
— Что вы можете рассказать о семье Гэвина?
— Типа о родителях?
— Да.
— Его мать больна на голову, а отец — блудливый пес. Видимо, у Гэвина это наследственное.
— Старик подкатывался к вам?
— Нет. Никогда. Просто много разговоров.
— О чем?
— О тех, кто спит с кем попало.
— Джером Куик спал с кем попало?
— Так говорил Гэвин.
— Он рассказывал вам?
— Он как бы хвастался. Типа мой отец — племенной жеребец, и я тоже.
— Это после аварии?
— Нет. До. Когда Гэвин еще разговаривал как нормальный человек.
— Вы сказали, что его мать больна на голову.
— Это все знают. Она никогда не приходила в школу на собрания, ее не увидишь даже на собственном заднем дворе, она все время в спальне. Пьет и спит. Отец Гэва хоть на собрания ходил.
— Гэвин был ближе к нему?
Она вытаращилась на меня, словно я задал вопрос на иностранном языке.
— Гэвин когда-нибудь рассказывал вам о своих жизненных планах?
— Типа кем он хотел стать?
— Да.
— До аварии он хотел стать богатым бизнесменом. После он поговаривал о том, чтобы писать.
— Писать что?
— Он не говорил, что именно.
— Гэвин никогда не говорил вам, что кого-то в чем-то подозревает?
— Типа шпионские страсти?
— Типа.
— Нет. Можно, я пойду. Ну пожа-а-а-луйста? Я должна встретиться с Элли в 'Иль форнайо', к тому же мне не хочется выходить за парковочные лимиты. Еще платить за какую-то парковку.
— Как и за косметику.
— Эй! Я думала, с этим покончено.
— Что еще можете рассказать про Гэвина?
— Ничего. Он ушел из моей жизни, связался с замухрышками… Думаете, из-за этого его убили? Он связался с плохими людьми?
— Возможно.
— Вот так, — сказала она. — За добро воздается.
Глава 31
Я заставил ее пройти в аптеку и взять пакет для покупок.
— Оставьте это внутри, — сказал я, побросав в пакет украденные вещи.
На ее лице сквозь слой макияжа внезапно проступила меловая бледность:
— Не заставляйте меня туда идти. Прошу вас.
Она положила руку мне на рукав. Костяшки ее пальцев были белыми.
— О'кей. Но вы должны обещать, что будете хорошей.
— Обещаю. Можно идти? Элли ждет.
