составит особого труда отыскать что-нибудь и в городе.
– Только для прикрытия или им и в самом деле можно пользоваться?
– В случае если игра затянется, доктору ничего не стоит переселиться туда.
– Как ты смотришь на такую возможность, Алекс? Готов?
Голос у Майло звучал озабоченно. Я знал, о чем он подумал: последний мой переезд был вынужденным – пришлось бежать от безумца, дотла спалившего дом, в котором я жил.
– Надеюсь, это не долгосрочная перспектива.
– От силы несколько дней, но уж никак не недель, – ответил Майло. – Что у тебя с пациентами?
– Требующих особой заботы сейчас нет. – С отъездом Хелены Дал их и вправду не осталось. Я вновь вспомнил ее брата – еще один интеллектуал покончил с собой.
– А как постоянная клиентура?
– Я всегда могу справиться у секретаря. Пока у меня в основном бумажная работа.
– Хорошо, – сказал Шарави. – На редкость подходящий для дела образ жизни.
Майло нахмурился.
Оба предупредили о том, что во избежание всяких накладок мне необходимо придумать себе такое имя, которое более или менее походило бы на настоящее. Биография тоже не должна разительно отличаться от реальной.
– Нечто вроде психоаналитика, но не практикующего, – сказал Майло. – Незачем оставлять следы.
– Допустим, человек пошел в науку, в теоретическую психологию, но бросил аспирантуру накануне окончания, – предложил я. – Так сказать, ВКД – все, кроме диссертации.
– Почему бросил?
– Проблемы во взаимоотношениях. Для коллег он оказался слишком умен, вот и решили нагадить и выжить. Чутье подсказывает, что «Мете» такой сюжет придется по вкусу.
– С чего это?
– Люди, проводящие время в разговорах и мыслях о том, какие они умные, обычно мало чего достигают в реальной жизни.
Поразмыслив над этой фразой, Майло согласно кивнул.
– Для начала неплохо? – Он посмотрел на Шарави.
– Да, – отозвался тот. – Но вам, доктор, пора оперировать местоимением
– О'кей. Они вынудили
– Нет, – запротестовал Майло. – Слишком близко, слишком заманчиво.
– Согласен, – поддержал его Даниэл. – Может, эти люди и не такие умные, как они о себе думают, но они явно не дураки. Вряд ли будет разумным прийти к ним и продемонстрировать абсолютное совпадение взглядов.
– Совершенно верно. По-моему, тебе стоит проявить обычную заинтересованность, а вовсе не бросаться в их объятия. Если дело вообще дойдет до встречи.
– Хорошо. – Я почувствовал, что действительно несколько перегнул палку. – Итак, я – не слишком общительный человек, сторонюсь всяких союзов по интересам и сборищ и вовсе не горю желанием стать членом их клуба... Занимался я... к примеру, вопросом стереотипов в сексе и в детском воспитании. Кое-что подобное было на самом деле, только после того как я ушел в практику, наука отошла на задний план, и публикаций никаких нет. С этой стороны они ко мне не придерутся. Шарави записал что-то в блокнот.
– Отлично, – сказал Майло, – продолжай.
– А потом кончились средства. Помочь мне не захотели, поскольку я отказался принять их правила игры и...
– Какой игры? – уточнил Даниэл.
– Внутриведомственная интрига. Об этом, кстати, можно будет поговорить даже с их старейшинами.
– И когда же все это имело место?
– Скажем, лет десять назад?
– В каком университете?
– Назовем это независимыми платными курсами – в восьмидесятые их было предостаточно.
– Одобряю, – бросил Даниэл, взглянув на утвердительно кивнувшего Майло. – Я уточню название курсов и подготовлю вам соответствующие бумаги.
– Раз в твоем распоряжении такая классная печатная база, – заметил Майло, – то, может, ты и пачку двадцатидолларовых купюр подготовишь?
Широким взмахом руки Шарави обвел спартанскую обстановку комнаты.
– А откуда у меня, как ты думаешь, деньги на всю эту роскошь?
Майло хмыкнул, но тут же стал серьезным.
