Выживает сильнейший

– В Лос-Анджелесе пятый день. Месяц пробыл в Нью-Йорке.

– Обеспечивали безопасность.

– Меня пригласили в связи с угрозами взорвать Международный торговый центр. Мы предполагали, что в наш адрес будут звучать упреки, поэтому все кончилось всего лишь слежкой за кое-какими личностями в Бруклине. Это были люди, которых я знал еще по западному берегу реки Иордан.

– Они успели нагадить?

– Пока нет. Я проинструктировал наш персонал в Нью-Йорке и собирался вылететь домой, как вдруг позвонил Зев.

– Вы были знакомы с ним в Израиле?

– Знаю его старшего брата. Он работает в полиции, заместитель начальника одного из подразделений. Вся семья Кармели пользуется у нас уважением.

– Он представил вас суперинтендантом, – сказал Майло. – Какому званию это может соответствовать у нас?

– Капитану, наверное, но вряд ли это полный эквивалент. В маленьком пруду обитают только пескари.

– Какая скромность.

– Нет. Набожность. Хотя корни одни и те же.

– Значит, Кармели звонит вам, и вы уже не можете вернуться домой. Сколько лет вашим детям?

– Дочери – восемнадцать, только поступила на военную службу. Сыновья еще совсем мальчишки. – На мгновение Шарави прикрыл глаза.

– Семейный человек.

– Со всеми вытекающими последствиями.

– Может, это дает вам возможность взглянуть на наши проблемы под новым углом, чего я сделать не могу.

– Потому что вы – гей? Вы не верите в это сами, как не верю и я. Полисмены точно такие же люди, как и все остальные: в самом низу барахтаются полные идиоты, несколько светлых голов наверху, а в промежутке толпа посредственностей.

– Вы – светлая голова?

– Не мне судить.

– Какие-нибудь соображения по делу у вас есть?

– Интуиция подсказывает мне, что нужно проанализировать версию о дефективности, равно как и сдвиг на почве расизма – ведь все три жертвы были неанглосаксонского типа. Тут я могу и ошибаться, поскольку то мое дело было связано с расизмом. Мне необходимо избежать предвзятости, основанной на ограниченном опыте.

– А вдруг сама судьба предназначила вам в противники убийц-расистов? – спросил Майло. – Карма, или как это называется в вашей религии?

– Mazal, - ответил Шарави. – Вам не приходилось слышать выражение mazal tov?

– Я не был в Канзасе, суперинтендант.

– Даниэл. – Он улыбнулся.

– О'кей. Я знаю, что такое mazal tov, Даниэл. Удача.

– В общем-то да, но mazal - это не совсем удача. Скорее, это судьба – как карма. Корни уходят в астрологию. У евреев – выходцев из Йемена – очень прочные астрологические традиции, хотя я вовсе не являюсь их ярым приверженцем. Для меня все сводится к необходимости честно выполнять свой долг и то, что назначено Господом.

– Господь назначил вам расследовать это дело?

– Я же здесь. – Шарави пожал плечами.

– Как, должно быть, здорово иметь веру, – произнес Майло.

Отодвинув кресло от стола, Шарави опустил на подголовник левую руку.

– Как бы там ни было, я должен работать по делу Кармели, Майло. Ты позволишь мне заниматься им вместе с тобой или же у нас разные цели?

– О! – воскликнул Майло. – Кто я такой, чтобы спорить со Всевышним?

Глава 26

Мы покинули дом Шарави в начале четвертого утра, после того, как детально уточнили разделение обязанностей.

Майло отправится в Ньютон, сфотографирует кроссовки Ортиса и сделает запись о буквах DVLL в журнале учета вещественных доказательств. Затем сядет на телефон в поисках новых жертв с этой же меткой.

Шарави с помощью своих компьютеров обшарит по тому же вопросу все доступные ему базы данных.

– Да, вот еще, – добавил он, – я могу связаться с экспертами по преступлениям против инвалидов. В любой стране.