насчет Лайла Тига? Он так и не появился?
– Подозреваемый под номером один триллион? – съязвил Майло. – Нет, домой он не приходил. Я связался с шерифом Ка-стаика, тот обещал поискать внедорожник Лайла. Так как он мне еще не перезвонил, я сделал вывод, что мистер Тиг на охоте. Чем, собственно, и мне пора заняться.
– У меня все еще лежат фотографии Даггера и Черного Костюма.
– Ах да, конечно. Постараюсь выкроить время. Мои люди позвонят твоим.
Через сорок минут Майло перезвонил.
– Я только что из агентства 'Моррис'. Бывший-нынешний дружок Энди Салэндера – вероятно, парень по имени Джастин Лемойн. Он подходит под описание, а вчера позвонил и назвался больным, отменил все встречи. Кроме того, представь себе – он твой сосед. Тоже живет на Беверли-Глен, только на полмили ниже. Я сейчас направляюсь туда. Если хочешь, давай встретимся. Заодно отдашь мне те фотографии. Если Энди там, станешь свидетелем мастерского допроса. Увидишь, как я оказываю психологическое давление.
Робин должна была спать еще полчаса, поэтому я ответил согласием.
Джастин Лемойн жил в маленьком, симпатичном белом бунгало, которое раньше, судя по всему, служило домиком для гостей при испанском особняке в колониальном стиле, расположенном на соседнем участке. Во дворе недавно посадили неприхотливые декоративные растения. К дому примыкал гараж, машины я не увидел.
Я добрался быстрее Майло, припарковался и стал ждать. В бунгало и около него царила тишина, но то же самое можно было сказать о любом доме в округе. Единственными признаками жизни являлись бледные лица водителей, застрявших в пробке. Автомобили медленно тянулись мимо ряда казавшихся необитаемыми домов. Складывалось впечатление, будто все покидали Лос-Анджелес в преддверии катастрофы.
Наконец Майло подъехал к моей 'севилье', вышел из машины, на ходу ослабляя узел галстука, и направился прямо к двери. К тому времени, как я подошел туда, детектив уже нетерпеливо жал на кнопку звонка. Ответа не последовало. Сильные удары в дверь тоже ни к чему не привели.
– Да, – сказал Стерджис, глядя на еле ползущие по улице автомобили, – видимо, нужно отнести вечные пробки на счет повышения уровня жизни. – Он побледнел и, похоже, засыпал на ходу.
Я отдал Майло конверт с фотографиями Черного Костюма. Мой друг положил их в карман пиджака. Снова нажал на звонок. Ничего.
– Попытаем счастья с соседями?
В испанском особняке дверь открыла светловолосая горничная в черной униформе. Майло спросил ее о Джастине Лемойне.
– Ах этот... – промолвила девушка со славянским акцентом и презрительно улыбнулась.
– Беспокойный сосед, мэм?
– Он, вы знаете... – Она потерла пухлое запястье. – Это самое...
– Гей?
– Да, гомик.
– Это создает вам проблемы, мисс...
– Овенски, Ирина. Раз вы здесь, значит, проблемы есть. – Широкая улыбка, золотая коронка на переднем зубе. – Что он натворил? Что-нибудь сделал с ребенком?
– Он приводит сюда детей?
– Нет, но вы же их знаете.
– Мистер Лемойн причиняет вам конкретные неудобства, мисс Овенски?
– Да. У миссис Эллис есть собаки, и они лают немного. Они ведь на то и собаки, так ведь? А он, – женщина ткнула пальцем в сторону дома Лемойна, – просто большой ребенок. Постоянно жалуется, хочет заставить собак молчать.
– Он хочет, чтобы ваши собаки не лаяли?
– Ужасно, правда?
– Он явно не любитель животных.
– Зато любитель мальчиков.
– Он приводит сюда мальчиков?
– Только одного.
– Сколько ему лет?
Ирина Овенски пожала плечами:
– Двадцать – двадцать два.
– Молодой парень.
– Да, но маленький, как мальчик. Худой, с желтыми волосами здесь, – она показала на голову, – и татуировкой здесь. – Ее рука опустилась на левое плечо.
– А что на татуировке? – спросил Майло.
– Не знаю, близко я не рассматривала.
– Когда вы видели мистера Лемойна и его партнера в последний раз?
