– По дороге расскажу. Все-таки что случилось?
– Кто сказал, будто что-то случилось?
– Твое лицо. На нем все написано.
– Это всего лишь морщины. Я старею.
– Ой ли?
Ее маленькая аккуратная ладонь накрыла мою.
– Смотри, – сказал я и растянул губы в улыбку большими пальцами. – Мистер Счастливчик.
Робин ничего не ответила. Я сидел и любовался ее лицом. Еще одно красивое лицо. С оливковым загаром, обрамленное густыми кудрями. Прямой нос, пухлые губы, наметившиеся гусиные лапки морщинок вокруг миндалевидных глаз цвета горького шоколада.
– Со мной все в порядке, – сказал я.
– Хорошо.
Она поиграла своими кудрями.
– А как твой день прошел?
– Никто не мешал, так что я сделала больше, чем планировала.
Ее пальцы прошагали к моей руке, и она подергала меня за большой палец.
– Просто скажи, Алекс. Это один из твоих старых пациентов? Или Майло опять втянул тебя во что-то?
– Первое.
– Ясно. – Она изобразила, словно застегивает рот на молнию. – Тогда ничего опасного. И не подумай, что я занудствую.
– Это нисколько не опасно.
Я вспомнил наш прошлогодний разговор. Тогда я вместе с Майло расследовал дело о психопатах- евгениках и чуть не погиб. После этого я пообещал больше не впутываться в опасные дела.
– Хорошо, – сказала Робин. – Просто, когда я увидела тебя таким... озабоченным, подумала, может, что-то случилось.
– Это дело из давнего прошлого, с которым я мог бы справиться и получше. Я кое-куда позвоню, и пойдем ужинать, идет?
– Конечно.
На этом мы закрыли тему.
Я прошел в кабинет и вывалил на стол содержимое портфеля. Нашел телефоны профессоров Холла и де Мартена, набрал их номера. В обоих случаях включились автоответчики. Я оставил сообщения. Следующим шел Адам Грин, журналист студенческой газеты. В справочнике значилось четыре Адама Грина, номера которых начинались на 310. На данном этапе бессмысленно выяснять, кто из них был студентом, освещавшим историю пропажи Шоны Игер. Грин потратил три недели своей жизни на это дело год назад. Что еще он мог предложить?
Приводя в порядок фотокопии 'Вестника первокурсника', я разыскал телефоны, указанные в рекламных объявлениях. Номера телефонов организаций, изучавших депрессию и фобии, были отключены, а телефон для желающих принять участие в интимном проекте (я оставил самое интересное напоследок) на самом деле оказался установлен в пиццерии на Нью-порт-Бич. В Лос-Анджелесе, видимо, перемещаются не только тектонические плиты.
Наконец я позвонил в дюжину гостиниц и мотелей в Малибу. Если Лорен и остановилась в одном из них, то не назвалась настоящим именем.
Остался еще один, последний, звонок – Джейн Эббот. Правда, это могло подождать и до завтра...
Нет, не могло.
Я набрал ее номер, не собираясь вдаваться в детали, ободрять или подавать ложные надежды. После четырех гудков я приготовил маленькую речь для робота-автоответчика. Ага, вот и он. 'К сожалению, в настоящий момент никто не может ответить на ваш звонок. Если вы...'
Прозвучал сигнал.
– Миссис Эббот, это доктор Делавэр. Я поговорил с детективом насчет Лорен. Ничего нового сообщить не могу, но мой приятель-коп теперь в курсе дела. Как только будет новая информация, я...
Голос реального мужчины прервал меня. Очень мягкий, прерывистый.
– Да?
Я представился. Последовала длинная пауза. Я сказал:
– Алло? Вы еще там?
– Это мистер Эббот.
Фраза прозвучала скорее как объявление, чем ответ.
– Мистер Эббот, ваша жена говорила со мной недавно...
– Миссис Эббот.
– Да, сэр. Я и она...
