— У вас есть фотография Джейни? Которую мы могли бы показать в случае необходимости?
— У меня должна быть, верно? — ответил Инголлс так, словно сдавал устный экзамен.
С трудом поднявшись на ноги, он поплелся в свою спальню и вернулся через несколько минут с фотографией три на пять.
Темноволосая девочка лет десяти в платье с коротким рукавом смотрела на Микки-Мауса ростом в пять футов. Ничего общего с жертвой на Бодри.
— Диснейленд, — доложил Инголлс.
— Вы возили туда Джейни? — спросил Майло, пытаясь представить себе их путешествие.
— Нет, они ездили со школой. У них там скидки для групп.
Швинн вернул Инголлсу фотографию.
— Мне нужно что-нибудь посвежее, — сказал он.
— У меня должно быть, — проговорил Инголлс, — но так сразу не найти. Если найду, позвоню.
— Я заметил, что в комнате Джейни нет дневника, — вмешался Майло.
— Вам виднее.
— Вы никогда не видели у нее дневник или записную книжку, может, альбом с фотографиями?
Инголлс покачал головой:
— Я старался не трогать ее вещи, но ничего подобного у нее и быть не могло. Джейни терпеть не могла писать. Ей письмо давалось с трудом. Точно такая же, как мать: даже по-настоящему читать не научилась. Я пытался с ней заниматься, ведь школе было на нее наплевать.
Папаша-алкоголик сидит рядом с Джейни и учит ее грамоте. Трудно себе представить.
Швинн нахмурился — ему надоели вопросы Майло, и он сердито дернул ручку двери.
— До свидания, мистер Инголлс.
Когда дверь закрылась, Инголлс выкрикнул им вслед:
— Она была моей девочкой!
— Какой болван, — заявил Швинн, когда они ехали в школу, где училась Джейни Инголлс. — Идиоты родители, идиоты дети. Гены. Ты ведь это имел в виду, когда задавал свои вопросики про школу?
— Просто я думал, что, если у нее были проблемы в школе, она скорее могла стать жертвой, — ответил Майло.
— Жертвой может стать любой, — проворчал Швинн.
Школа занимала уродливое здание, выкрашенное в серо-коричневый цвет, которое тянулось на целый квартал вдоль северной стороны бульвара Сансет, к западу от Хайленд. Такая же безликая, как аэропорт, и Майло понял, что они приехали сюда зря, в тот самый момент, когда вошел на ее территорию. Они прошли мимо, наверное, тысяч детей — все мрачные, скучающие, каждый сам по себе. Улыбки и смех звучали редко, а если кто-нибудь встречался с ними глазами, в них тут же вспыхивала враждебность.
Они спросили у учительницы, как пройти к директору, та ответила ледяным тоном. Впрочем, точно так же их встретили и в кабинете директора. Пока Швинн разговаривал с секретаршей, Майло разглядывал девушек, которые проходили По пропахшему потом коридору. Казалось, здесь пользуются особой популярностью плотно облегающие или очень короткие юбки и платья, выставляющие напоказ только что оформившиеся тела, обещающие то, чего они, вполне возможно, дать не смогут, и вдруг спросил у себя: сколько здесь учится потенциальных Джейни?
Директор был на совещании в городе, и секретарша направила их к завучу, который отослал к другому представителю педагогического коллектива, стоявшему на следующей ступеньке иерархической лестницы, — к психологу. Их встретила симпатичная молодая женщина по имени Эллен Сато, евроазиатка, крошечная, с длинными распущенными волосами, светлыми на концах. Когда Швинн сообщил ей об убийстве Джейни, она переменилась в лице и чуть не расплакалась, а Швинн воспользовался ее замешательством и начал задавать вопросы.
Но все оказалось бессмысленно. Она никогда не слышала про Джейни и в конце концов призналась, что работает в школе меньше месяца. Швинн продолжал давить на нее, и учительница ненадолго ушла, но вскоре вернулась и принесла плохие новости: Джейни Инголлс не направляли на беседы с психологом, а также ей не назначали никаких дисциплинарных наказаний.
Девочка регулярно прогуливала школу, но не числилась среди нарушителей дисциплины. Боуи оказался прав насчет одного — никому не было до нее дела.
Майло подумал, что у девушки не было ни единого шанса, и вспомнил свой собственный опыт, когда он один раз прогулял школу. Тогда его семья жила в Гэри, отец работал на сталелитейном заводе, получал приличные деньги и считал себя главой семьи, который всех кормит. Майло исполнилось девять, с самого лета ему снились ужасные сны — про мужчин. Как-то раз, в понедельник, он вылез из школьного автобуса, но вместо того чтобы пойти в школу, бесцельно зашагал вперед, ни о чем не думая. В конце концов он оказался в парке, где тяжело, словно уставший от жизни старик, опустился на скамейку. И провел на ней целый день. Его заметила подружка матери и рассказала родителям. Мама удивилась; отец, человек действия, отлично знал, что следует сделать. Десять фунтов пропитанного маслом ремня. Майло очень долго не мог сидеть.
Еще одна причина ненавидеть отца. Однако он больше не делал ничего подобного и закончил школу с хорошими оценками. Несмотря на свои сны. И на все, что случилось потом. Он не сомневался: если бы отец узнал о том, что происходит в действительности, он бы его убил.
Итак, уже в девять лет Майло знал, что будет делать.
Теперь же он подумал, что, возможно, ему повезло.
— Ладно, — сказал Швинн, обращаясь к Эллен Сато, — вы про нее ничего не знаете…
Молодой психолог едва сдерживала слезы.
— Извините, сэр, но я уже сказала, я всего… А что с ней случилось?
— Ее убили, — ответил Швинн. — Мы ищем ее подругу, возможно, она тоже здесь учится. Ее зовут Мелинда, лет шестнадцати или семнадцати. Длинные светлые волосы. Пухленькая, соблазнительная.
Он поводил руками около своей тощей груди. Сато слегка покраснела.
— Мелинда — довольно распространенное имя…
— А как насчет того, чтобы заглянуть в классные журналы?
— Журналы… — Сато взмахнула изящными руками. — Я могу найти для вас списки учащихся.
— У вас нет журналов?
— Мне… известно, что у нас имеются списки, но они в кабинете директора. Кроме того, необходимо заполнить соответствующие формы. Хорошо, я схожу посмотрю. Но я знаю, где лежат списки. Здесь, у нас.
Она показала на шкаф.
— Отлично, — не слишком вежливо заявил Швинн.
— Бедняжка Джейни, — проговорила Сато. — Кто мог такое сотворить?
— Кто-то очень плохой, мэм. Вам никто не приходит на ум?
— О Господи, нет… я не… пойду поищу список.
Детективы уселись на скамейку перед кабинетом психолога и принялись просматривать книги, не обращая внимания на презрительные взгляды учеников, которые входили и тут же выходили из комнаты. Они записали имена всех белых девочек по имени Мелинда, включая тех, кто только поступил в школу, поскольку уверенности в том, что Боуи Инголлс правильно назвал ее возраст, у них не было никакой. Они не слишком выделяли блондинок, поскольку девочки-подростки частенько красят волосы.
— А как насчет светлокожих мексиканок? — предположил Майло.
— Нет, — ответил Швинн. — Инголлс обязательно упомянул бы это.
— Почему?
— Потому что она ему не нравилась, и он бы с радостью добавил еще одну отрицательную черту к ее портрету.
Майло снова принялся разглядывать юные лица. В конце концов у них получился список из восемнадцати имен.
Швинн просмотрел его и нахмурился:
