разительно отличались от изуродованного корпуса «порше». Однако искусство не спасает от зла. Караваджо убил человека во время ссоры, а Гоген спал с юными гаитянскими девочками, зная, что заражает их сифилисом.
И все же создавалось впечатление, что Ник Хансен избрал не тот путь, что его соратники по клубу, а любые отклонения всегда меня завораживали.
Было уже почти три часа, наверное, нью-йоркские галереи закрылись, однако я все равно позвонил. Мне ответил молодой женский голос. В прошлый раз, когда я пытайся что-то выяснить, я разговаривал с пожилой женщиной, значит, появился шанс узнать что-нибудь новое.
Я представился коллекционером рисунков старых мастеров. Рассказал, что у меня кончились места, где рисунки защищены от воздействия солнечного света, и решил перейти на масло.
— Вы интересуетесь полотнами старых мастеров? — спросила молодая женщина.
— Ну, это мне не по карману, — с сожалением ответил я. — Но на меня произвели впечатление некоторые современные художники, работающие в том же стиле. Например, Николас Хансен.
— О, Николас просто великолепен.
— И его не пугает традиционный подход, — заметил я. — Вы не могли бы немного рассказать о нем — он получил академическое образование?
— Ну, он закончил Йель, — ответила она. — Однако нам всегда казалось, что Николас вышел за пределы академической живописи. У него своеобразное восприятие мира, и он очень необычно использует свет.
— Да. Согласен. Мне нравится его чувство композиции.
— Да, он и тут необычен. Хансен первоклассный художник. К сожалению, у нас сейчас нет его картин для продажи. Если вы оставите свое имя…
— Я всегда стараюсь изучить работы художника, прежде чем решу приобрести его картины. У вас, случайно, нет биографии Николаса Хансена? Вы не могли бы переслать ее мне по факсу?
— Да, конечно, — согласилась она. — Я немедленно отправлю ее вам. Относительно академического подхода… Николас действительно обладает прекрасной школой, но это скорее его достоинство. Несмотря на тщательность и удивительную работу с красками, его сознание обладает мощной энергией. Вам необходимо увидеть оригиналы его картин, чтобы их оценить.
— Вне всякого сомнения, — согласился я. — Я обязательно должен взглянуть на его картины.
Через пять минут заработал факс, и машина выплюнула curriculum vitae[26] Николаса Хансена. Образование, награды, групповые и личные выставки, картины, находящиеся в личных коллекциях и музеях.
За два десятилетия Хансен добился заметных успехов и в отличие от своего приятеля Харви Коссака не стал придумывать ненужные подробности. Средняя школа вообще не упоминалась; получалось, что Николас Хансен начал сразу с колледжа: Колумбийский университет, где он получил степень бакалавра искусств по антропологии, летом — стипендия аспиранта в Йеле, магистр изобразительного искусства. После чего он еще два года провел во Флоренции, где изучал работы старых мастеров. Выставки картин Хансена устраивались в Чикаго и Бостонском музее изящных искусств. Среди коллекционеров его произведений встречались известные имена.
Николас Хансен в свои сорок с лишним лет добился успеха. Человек с изысканным вкусом и прекрасным образованием, он совсем не вписывался в гараж Вэнса Коури или вульгарный образ жизни Коссаков. Не говоря уж о групповом изнасиловании и убийстве.
Я еще раз внимательно сопоставил даты биографии Хансена. И заметил кое-какие несоответствия.
Майло по-прежнему не отвечал на мои звонки, поэтому я решил отвлечься, выпив бутылочку пива. Прихватив с собой еще одну, я направился к пруду, размышляя о третьей бутылке, но решил собрать листья. В течение часа я работал граблями, слонялся по участку и занимался прочими бессмысленными делами. Я уже собирался передохнуть, когда в доме зазвонил телефон.
Робин? Я взлетел по ступенькам, схватил висящий в кухне телефон и услышал голос доктора Берта Гаррисона.
— Алекс?
— Берт. Что случилось?
— Я был рад тебя повидать, — ответил он. — Прошло столько лет. А теперь просто звоню, чтобы узнать, как у тебя дела.
— У меня был такой ужасный вид?
— О, вовсе нет, Алекс. Быть может, ты выглядел озабоченным. Поэтому…
— Все идет своим чередом.
— Своим чередом?
— Нет, Берт. Я все испортил с Робин. Молчание.
— Мне бы последовать вашему совету. А я стал вспоминать прошлое.
Трубка молчала.
— Понятно… — наконец ответил Берт.
— Она отреагировала так, как вы и предполагали. Возможно, я сам этого хотел.
— Ты хочешь сказать…
— Я и сам не знаю, что говорю, Берт. Послушайте, я ценю вашу заботу, но сейчас все так сложилось… мне не хочется это обсуждать.
— Прости меня, — сказал он. Вновь приносит извинения.
— Мне нечего прощать, — проворчал я. — Вы дали мне хороший совет, а я все испортил.
— Ты сделал ошибку, сынок. Ошибки можно исправить.
— Лишь некоторые из них.
— Робин — женщина гибкая. Он дважды встречался с Робин.
— Это говорит ваш природный оптимизм?
— Нет, интуиция старика. Алекс, я сам совершил немало ошибок, но проходят годы, и начинаешь чувствовать людей. Мне бы не хотелось, чтобы ты сбился с пути.
— Вы имеете в виду Робин?
— Не только, — ответил Берт. — Я звоню тебе еще по одной причине — в ближайшее время я собираюсь отправиться в путешествие. Возможно, оно займет немало времени. Камбоджа, Вьетнам, места, где мне уже доводилось бывать, и те, где я не бывал никогда.
— Звучит привлекательно, Берт.
— Я бы не хотел, чтобы ты понапрасну меня искал.
— Я ценю вашу заботу.
Неужели я произвел на него такое впечатление?
— Звучит несколько самонадеянно, не так ли? — заметил он. — Предполагать, что ты позвонишь. Но… на всякий случай.
— Спасибо, Берт.
— Да… ну, тогда удачи тебе.
— Когда вы улетаете? — спросил я.
— Скоро. Как только соберусь.
— Bon voyage[27], — сказал я. — Когда вернетесь, обязательно позвоните. Я бы хотел услышать ваш рассказ о путешествии.
— Да… могу я дать тебе совет, сынок?
— Конечно.
— Постарайся каждый день смотреть на жизнь по-новому.
— Хорошо, — сказал я.
— Пока, Алекс.
Я положил трубку. Ну и что он хотел сказать? Чем больше я размышлял о нашем разговоре, тем больше он казался мне прощальным.
Берт куда-то уезжает… и его голос звучал печально. И повторяющиеся слова о старческом слабоумии.
