Ее глаза увлажнились.
— Наверное, вы врать, но мне все равно приятно.
Она выпила вина и посмотрела на потолок. Подбородок ее дрожал. Она прикрыла бедра.
Я не отставал:
— Значит, вы его спросили, не гей ли он, и он сказал, что нет?
— Да, так и сказал — нет.
— Ему не понравился ваш вопрос?
— Да нет, ничего такого, — пожала плечами она. — Он засмеяться и сменить тему.
— На какую?
— «Ты такая прелесть, Сони». — Глубокий вздох.
— Он был женоподобным?
— Нет, — сказала она. — Не думаю.
— Вы не уверены?
— Нет, я уверена, точно нет. Дейл не был как девушка, он просто чувствительный.
— Услужливый.
Она подмигнула:
— Не так, как нормальный мужчина, а?
Я засмеялся.
— Еще одно, в чем он быть другой, — сказана она. — Очень аккуратный и чистый, всегда хорошо пахнуть. И никаких игрушек. Я не говорить про секс-игрушки. Я иметь в виду быстрые машины, большие телевизоры, большие стерео. Стив все это обожать.
— У Дейла ничего такого не было?
— У Дейл вообще ничего не быть. Диван для спать, джинсы и свитера в стенном шкафу, почти никакой еды в холодильнике, только сок и вода. Еще рюкзак и шкатулка.
— Шкатулка?
— Зеленая шкатулка. Из армии.
— Дейл сказал вам, что он ветеран?
— Капитан, пять лет.
— Где он служил?
— В Германии. Он починять танки.
— Механик?
— Хорошие руки, — кивнула она. — Один раз он починить мою плиту, там огонек не гореть. И туалет. Туалет два раза.
— Речь идет о вашей квартире на Тридцать пятой улице.
Она щелкнула красным ногтем по бокалу.
— Алекс, мне быть очень, очень тоскливо в тот большой дом. Стив все время занят, работать с маленькими медсестрами. У Роланда быть этот новый дом, я участвовать в пьесе, зачем каждый вечер возвращаться на Лонг-Айленд?
— Вы сняли себе квартиру, а затем устроили жилье Дейлу.
— Я тоже любить помочь. — Она улыбнулась. — Я же говорить с вами.
— Я вам очень признателен. Итак…
— Как долго вы быть в городе, Алекс?
— Завтра уезжаю.
Она щелкнула языком.
— Вы много возвращаться?
— Время от времени.
— Это хороший город, всегда весело…
— Где жил Дейл до того, как перебрался в дом Роланда?
— В гостиница.
— Название не помните?
— Никогда и не знать. Дейл мне говорить: гостиница плохая. Я тогда сказать: «Знаешь, я могу помочь». Я говорить с Роланд, и Дейл переселяется в соседнюю квартиру.
— Что еще он говорил вам о себе?
— Ничего.
— Как насчет семьи?
— Он сказать, что нет.
— Почему?
— Родители умереть. Вот почему он переехать в город.
— Из Калифорнии?
— Калифорнии? — удивилась она. — Из Вашингтона.
— Он вам сказал, что приехал оттуда?
— Он говорить о столица, обо всех этих политиках, что они все время врут. Может быть, он тоже был политиком, а?
— Прежде чем перебраться сюда, Дейл жил в Сан-Франциско.
— Он никогда не говорить про Калифорния.
— А он не упоминал о сестрах или братьях?
— Он сказать, что единственный ребенок. — Она улыбнулась. — Снова соврал?
Я кивнул.
— Что еще он вам говорил?
— Я же уже сказать, ничего, Алекс. Вы не брать сыр, он хороший.
Я надкусил уголок сырного кубика. Резиновый, засохший по краям.
— Значит, ничего больше вы мне о Дейле рассказать не можете?
— Чаще я говорить, а Дейл слушать. Он был хороший друг, когда мне нужен был хороший друг. И теперь получается, он кого-то убить? Кого?
— Возможно, несколько человек.
Она поморщилась:
— Я так часто оставаться с ним одна, и он был всегда милый.
— Услужливый, — подсказал я.
— Такой услужливый. Я таких услужливых больше не встречать.
Соня ушла в комнату «для девочек», как она сказала, и вскоре вернулась, сняв все украшения, умывшись и подколов волосы наверх. Теперь она выглядела проще, но моложе.
— Вы не пошевелиться, — заметила она, не садясь. — Ни на дюйм.
— Боитесь, что я украду столовое серебро?
Она засмеялась.
— Вы уехать завтра? Утро или вечер?
— Рано утром.
Она моргнула и протянула руку:
— Желаю доброго пути, Алекс.
— Если не возражаете, еще несколько вопросов, — попросил я.
Вздохнув, Соня села.
— Теперь вы захотеть говорить про Сафран, верно? Роланд говорить, вы думать, что Брайт их убивать.
— Вас бы это удивило?
— Эти двое, — нахмурилась она. — Кто знать о таких людях?
— Каких «таких»?
— Всегда вот такое лицо. — Она сделала кислую гримасу. — Грязнули, неряхи, можно подумать, они вообще не мыться. Дейл сказать, они были как тараканы.
— Насекомые?
