тебе нашептывал Ловелл, как я опасался.
«Лжец не Кристиан. Это я лгунья». Но Авиза не посмела высказать эти мысли вслух.
– Меня радует также то, что ты знаешь свое место, как и подобает моей дочери, – продолжал лорд де Вир. – По весне я узнаю...
– Что я вернулась в аббатство Святого Иуды, к которому принадлежу.
– Нет! Я не позволю тебе вернуться в то место, где тебя подвергают опасности.
– Я там в безопасности.
– Но когда они послали тебя с Ловеллом...
Лорд де Вир не смог закончить фразу, потому что гнев душил его.
– Мое место в аббатстве Святого Иуды.
– Твое место будет там, где я скажу! Ты красива, поэтому нетрудно будет найти тебе мужа.
– Но...
– Не спорь со мной! Я уже принял решение.
Пальцы Авизы сжали рукоять меча. Обратить оружие против отца было немыслимо, но мириться с участью, которую он ей готовил, она тоже не собиралась. Что бы Авиза ни сказала, это только еще сильнее разъярит отца. Поэтому просто повернулась и вышла.
Закрыв дверь за собой, Авиза призадумалась, что ей теперь делать. Ответ пришел сам собой. Выполнить наказ королевы. Это оставалось неизменным.
Кристиан сидел на полу в комнате, где выздоравливал Болдуин. Мальчик лежал на кровати, но только потому, что Кристиан приказал ему лежать. Гай нетерпеливо расхаживал по комнате.
– Она может подождать, – сказал Кристиан. – И ты тоже.
Его брат грязно выругался.
– Но почему я должен лишать себя удовольствия?
– Потому что я попросил тебя.
– И я обязан подчиняться тебе так же, как ты подчиняешься де Виру? – Его губы сложились в презрительную ухмылку. – Ты бежал от него, как трус.
Болдуин закричал с кровати:
– Не позволяй ему так говорить с тобой!
Кристиан придвинулся к огню и уставился на пламя.
– Чего ты требуешь от меня? Чтобы я вызвал лорда де Вира на поединок?
Он был так очарован красотой Авизы, что упустил из виду, что она приходится дочерью лорду де Виру. Их синие глаза и золотые волосы были почти одинакового оттенка.
– Кристиан во власти чар прекрасной Авизы, – сказал Гай. – Он не рискнет потерять ее расположение, поставив под удар жизнь де Вира.
Открылась дверь, и Кристиан встал навстречу входящей Авизе. Слышала она, что сказал Гай? Но разве это имело значение, если каждое его слово было правдой?
Авиза остановилась в нерешительности, теребя под плащом рукоять меча.
– Я думала застать тебя одного, Кристиан.
Гай неприязненно и холодно хмыкнул:
– Да я смотрю, вы оба очарованы друг другом. – Он сделал знак Болдуину: – Давай оставим этих голубков ворковать одних.
– Оставайся на месте, Болдуин, – приказал Кристиан. Взяв Авизу за руку, он сказал: – Поговорим где-нибудь в другом месте.
– Получите удовольствие от своего разговора! – снова хмыкнул Гай.
Авиза расправила плечи и сделала вид, что не слышит его слов. Она не произнесла ни слова, пока Кристиан вел ее к двери.
– Куда мы идем? – спросила она, когда они оказались в коридоре.
– Туда, где нас никто не сможет подслушать.
– Хорошо.
На лестнице, ведущей к стене, отделяющей внутренние помещения от внешних, не было ни души. Когда Кристиан увлек Авизу на узкий пешеходный мостик, ветер вихрем закружился вокруг них и завыл, как живое существо. Голые ветки качались в такт этой бессловесной музыке.
– Интересно, чувствуют ли деревья этот обжигающий ветер своей корой, как мы кожей? – спросила Авиза. Она опустила капюшон и вытянула вперед руки.
– Ты непредсказуема, – сказал Кристиан, опираясь о каменный зубец, оказавшийся прямо перед ним. – Я привел тебя сюда, потому что сомневаюсь, что кто-нибудь кроме нас выйдет на такой холод. Твой плащ совсем не защищает тебя от ветра.
– Мне не требуется защита от ветра.
– Требуется, когда так холодно.
Авиза подвинулась к Кристиану и положила руку на тот же каменный зубец.
– Не так холоден ветер, как голос моего отца, когда он говорит о твоей семье.
– Болдуин прожужжал мне все уши, требуя, чтобы я заставил твоего отца заплатить кровью за оскорбления.
С лица Авизы сошла вся краска.
– Кристиан, ты не можешь вызвать на поединок моего отца! Ему не по силам будет тягаться с тобой, но даже если жизнь в нем будет едва-едва теплиться, он никогда не сдастся.
– Я это предвижу.
– Я должна что-то сделать.
– Намекаешь, что мне придется сразиться с тобой вместо него? Я не сдамся тебе, даже если жизнь во мне будет едва теплиться.
– Ты спрашиваешь, не убью ли я тебя, защищая честь семьи?
– А ты убьешь меня?
Лицо Авизы стало суровым, и она отвернулась.
– Не спрашивай меня об этом, Кристиан!
Он нежно провел пальцем по ее щеке и приподнял лицо Авизы за подбородок. Когда он отнял руку, кончик пальца блестел от слез.
Авиза поднесла ладонь Кристиана к лицу.
– Я сожалею, Авиза, – пробормотал он.
Она вытерла глаза.
– Зачем ты извиняешься? Слезы – знак слабости.
– Ты не слабая.
В нем закипел гнев.
– Что еще сказал твой отец?
– Он говорит, что я не могу вернуться в... что я не могу вернуться домой.
– Почему?
– Потому что он хочет выдать меня замуж за кого-то, кто, как он полагает, окажет честь семье де Вир.
Авиза снова отвернулась. Кулаки Кристиана, лежащие на парапете, сжались.
«За кого-то, кто окажет честь семье де Вир». Но сын Роберта Ловелла для этого не годится. Его имя может только навлечь позор на семью его невесты.
– Я не такой человек, – сказал Кристиан и погладил ее дрожащие плечи.
Авиза отерла слезы, которых, как он знал, она стыдилась так же, как он трусости своего отца.
Кристиан дотронулся до шелковистых волос Авизы и подумал, что ее нежное дыхание будет ласкать кожу другого мужчины и что другой мужчина будет изнывать от наслаждения, проникая в глубь ее тела. И от этой мысли желудок его свела судорога.
Авиза подняла глаза на Кристиана, и, как и в первую их встречу, он подумал, что они сияют, словно солнце. Он прочел в них много разных чувств – гнев, бессилие, отчаяние... И любовь.
Голова Авизы снова опустилась на его плечо, а руки обвились вокруг его талии.
– Ты веришь, что твой отец трус?
– Глупый вопрос!
– Не глупый! Ты много раз говорил о тех, кто отвернулся от него, но никогда не говорил, веришь в его трусость или нет.
– Не имеет значения, во что я верю.
Кристиан повернул Авизу к себе и зарылся лицом в ее волосы.
– Все верят...
– Почему тебя заботит, – спросила она, отстраняясь, – чему верят другие? Если даже все разделяют какое-то мнение, это вовсе не значит, что оно справедливо.
– Ты говоришь чепуху.
– Я говорю? – Она постучала по рукояти своего меча. – Я готова сражаться вот этим оружием. Пусть все верят в то, что это невозможно. Нет разницы между ошибочным мнением обо мне и ошибочным мнением всех о твоем отце. Кристиан нахмурился.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, Авиза! Твое умение владеть оружием – редкость, исключение! Мой же отец предал короля!
– Ты в этом уверен?
– Если это не так, то почему он не возразил тем, кто называет его трусом?
– Не знаю.
Бесхитростный ответ Авизы погасил ярость Кристиана.
– Я не хочу спорить. Ты ничего не знаешь о том, что случилось.
– Но и ты не знаешь! – Она схватила его за руки. – Кристиан, ведь твой отец никогда прежде не трусил. Почему же он так поступил в тот день?
– Он сказал, что битва была проиграна.
– Он мог принять почетное поражение, как сделали остальные. Ведь ни одного лорда, присоединившегося к королю, не подвергли остракизму, хотя все они подвели короля. Почему же тогда именно твой отец покинул поле боя? Согласись, в этом нет смысла.
– Если он думал только о том, как спасти свою шкуру, то его бы не остановили такие соображения.
– Но он твой отец, Кристиан. Ты пожертвовал бы жизнью ради чести. Даже Гай был готов рискнуть жизнью ради твоего спасения, а честь он ни во что не ставит. Почему же твой отец бежал, когда мог с честью принять достойное поражение?
– На что ты намекаешь?
– Я намекаю на то, что в этом деле, когда твой отец покинул короля Генриха, есть неизвестные тебе факты. Зато эти факты известны твоему отцу.
– Я его спрашивал. Он не хочет об этом говорить.
– А твоя мать?
Кристиан покачал головой:
– Ее давно нет на свете.
– Ее духовник?
– Новый священник в Ловелл-Моут живет всего несколько лет. Не знаю, был ли отец Джеймс, прежний духовник нашей семьи, с моим отцом в Англии в 1147 году.
– Где отец Джеймс сейчас?
– Понятия не имею. Он покинул Ловелл-Моут, когда я был ребенком, чтобы служить архиепископу.
– Которому?
Кристиан не хотел лишать Авизу надежды, но он все же ответил:
– Бекету. Должно быть, отец Джеймс отправился в ссылку вместе с ним.
– О!
Она снова отвернулась и долго смотрела в сторону, потом повернулась к Кристиану, чтобы задать следующий вопрос:
– Мог он вернуться в Англию вместе с архиепископом?
– Даже если отец Джеймс и жив, то он очень стар.
– Значит, твой отец – единственный, кто знает? – Авиза вздохнула. – Но должен же быть кто-нибудь еще!
– Да. Но кто?
Она снова прижалась к Кристиану, и он обнял ее. Авиза была единственным существом, кто столь же, сколько и он, пекся о том, чтобы смыть пятно трусов с имени Ловеллов. Он хотел бы дать ей ответ, но у него ответа не было.
Глава 20
Кристиан не поднял головы и не откликнулся на зов брата. Может, Гай не заметит его в
