догадываются, как я хочу ребенка, и, наверное, думают, что я ненавижу детей. Но я хочу своего собственного ребенка до боли…
Она замолчала, поняв вдруг, что за все время Алекс не проронил ни слова. Похоже, его удивил ее монолог. Дейзи никогда не была столь откровенна ни с кем, даже с Алексом. Возможно, потому, что, будучи единственным ребенком, в семье, не привыкла делиться ни с кем своими секретами. Она завидовала людям, которые легко рассказывали о своих переживаниях. Но сейчас, сделав это, она обнаружила, что испытала некое освобождение, и в то же время собственная откровенность пугала ее.
– Я не знал, что для тебя это так серьезно, – пробормотал Алекс, не глядя на нее. – Почему ты не говорила мне?
– Мы пытались сделать ребенка, – проговорила Дейзи. – Я думала, ты знаешь, как я этого хотела. – Они задумали это пять лет назад. И Дейзи, скрестив пальцы на удачу, молилась каждый раз, когда должен был начаться цикл, даже в те годы, когда Алекс был болен и они занимались любовью не так часто. Как он мог не знать?
– Я не знал.
– Это только консультация, – молила она. – В этом нет ничего противоестественного, мы просто пойдем и выслушаем, что нам скажут. Пожалуйста, Алекс. Ради меня. За последние пять лет мы уже так намучились с докторами и тестами, ничего удивительного, что тебе опостылело все это. – Как и ей. Если бы она могла избавить Алекса от всех этих бесконечных анализов крови! Но она тоже прошла через все это вместе с ним. Могла ли она отступить сейчас?
Алекс выглядел так, словно непосильная ноша легла на его плечи. Он коротко кивнул.
– Мы пойдем, – наконец произнес он. – Если ты действительно так этого хочешь.
Глава 4
Мел хотела бы более основательно подготовиться к предстоящему в конце февраля событию – благотворительному балу в компании «Лоример», но ей, как всегда, не хватало времени. Официальное мероприятие, которое предполагало, что все сотрудники не столь юного возраста хотя бы на какое-то время отбросят печальные мысли о скоротечности жизни, последние несколько недель было предметом обсуждения в офисе.
Кое-кто из сотрудниц «Лоример», например, девушка из отдела маркетинга, похожая на Саманту из «Секса в большом городе», а также три менеджера и глава телепродаж стремились повторить гламурный облик героинь известного сериала – рискованные каблуки, макияж от Элизабет Арден и соответствующие туалеты.
– Главное – побольше красной помады, – утверждала сотрудница отдела маркетинга. Она занималась разработкой программы вечера, что было само по себе гигантской задачей, включающей и тот впечатляющий момент, когда сотни красных шаров с логотипом «Лоример» поднимутся под потолок зала, как только Эдмунд Мориарти объявит о специальном благотворительном взносе в сто тысяч евро на исследования в области кардиологии. Эдмунд будет рвать и метать, если этот поистине великий момент будет испорчен, поэтому большинство сотрудников отдела маркетинга и рекламы были брошены на разработку деталей.
Другая часть женского персонала планировала посетить солярий, пойти к парикмахеру и, порывшись в своем гардеробе, откопать какое-то старое, приличествующее случаю черное платье, потому что никто не хотел раскошеливаться на новое для обычной офисной вечеринки.
Ванесса взяла у сестры платье из красного атласа, сказав, что не удивится, если у Хилари случится сердечный приступ, когда начальница увидит ее.
– Ничего, если такое и произойдет – там будет много кардиологов, – засмеялась Ванесса.
А Мел… Мел надеялась выкроить для себя хотя бы немного времени на подготовку к этому важному мероприятию. Новое платье, может быть… Или какая-нибудь другая стрижка. Ей хотелось показать всему миру и руководителям компании, что Мелани Редмонд может достойно представлять «Лоример» и у нее еще не все позади.
Был субботний вечер, и через пятнадцать минут им с Эйдрианом предстояло уехать из дома. Мел еще была наверху и старалась привести в порядок волосы при помощи мусса для укладки. Что касается макияжа, то на это уже не оставалось времени. Подводка глаз, которая была нанесена в девять утра, немного размазалась, а цвет кожи скорее напоминал «дождливый уик-энд в Гренландии», чем нежный оттенок загара «Малибу-бронз», которым пользовалось большинство женской половины «Лоример». Эйдриан только что перенес простуду, и Меле грустью отметила, что даже он выглядит лучше, чем она. Честно говоря, единственное, чего она хотела после непрекращающейся гонки прошедшего дня, да и всего месяца, – это остаться дома и хорошенько выспаться.
Ее расписание на февраль пестрело памятными датами. Во вторую пятницу месяца у Эдди, младшего брата Эйдриана, было сорокалетие, а в следующий уик-энд – пятнадцатилетняя годовщина свадьбы ее тетушки.
Прием по случаю сорокалетия Эдди предполагал обильное угощение для большого семейства в его любимом ресторане.
– Моему братику – сорок! – изумленно восклицал Эйдриан. – Это так много! Я помню, как мы рассуждали о том, что будет с нами в сорок.
– Это было сто лет назад, – вторил ему Эдди. – Боже мой, тогда казалось, что до этого еще так далеко! Я надеялся, что мне стукнет сорок раньше, чем тебе, потому что ты во всем был первым, и мне хотелось хотя бы в этом опередить тебя.
– Для того чтобы тебе первому исполнилось сорок, Эйдриан должен был умереть, – вступила в разговор Линда, мать Эдди и Эйдриана.
– Но этого не случилось, – серьезно сказал Эдди. – Хотя иногда я был близок к тому, чтобы убить тебя, мой старший братец.
Когда в следующий уик-энд тетя и дядя Мел праздновали свой юбилей, их дети организовали праздничный ленч в одном из дублинских отелей. Оркестр играл песни Джима Ривза, стены зала были увешаны фотографиями, отображавшими счастливую жизнь юбиляров. Столы, украшенные букетами нежных роз, напоминали о свадьбе, которая на самом деле была очень скромной, потому что из-за недостатка денег пришлось ограничиться благословением приходского священника, шампанским, тостами и речами.
