Глава 22
Уилл уставился на тетрадь, не в силах пошевелиться. Ее мать звали Камилла. Он вспомнил запись в дневнике покойного герцога. Пари. Они поспорили, кто первый затащит прислугу в постель. Камилла — его жена, не любовница. Как больно это ударит по Элизабет.
— Что-то не так, Уилл?
— Вы много прочитали из дневника вашего отца? — спросил он, надеясь, что она не узнала правды.
Она пожала плечами:
— Совсем немного. Это было невыносимо.
— Элизабет, возможно, вам не стоит читать дневник вашей матери.
Элизабет нахмурилась.
— Я его, разумеется, прочитаю. Она могла написать в нем, кто мой настоящий отец.
Он вынул дневник из ее пальцев и поцеловал их.
— Дорогая, он может оказаться еще более невыносимым, чем дневник вашего отца — я хотел сказать, покойного герцога. Может быть, стрит вообще отказаться от мысли узнать, кем был ваш отец. Герцог никогда не отрекался от вас. По закону вы — дочь герцога.
Она улыбнулась и провела рукой по его щеке.
— Вы очень добры, если пытаетесь защитить меня от боли. Но мне необходимо знать.
— Элизабет, возможно, то, что вы узнаете, вас не обрадует.
Она закатила глаза.
— Уилл, у моей матери, скорее всего, был роман с другим титулованным джентльменом. Я ни за что не буду искать его и объявлять, что являюсь его дочерью.
— Что, если он не джентльмен?
— Что вы хотите сказать? — спросила она. — Даже если у него нет титула, он наверняка из хорошей семьи. Других мужчин в их кругу не могло быть.
— Но что, если это был слуга или негодяй?
— О, пожалуйста! — со смехом сказала она. — Моя мать никогда бы не совершила такого…
— Что это?
Она дотянулась до дневника ее отца, лежавшего на ночном столике.
— Вы прочитали его?
— Только несколько страниц. И что?
Неужели она наткнулась на страницу с описанием пари?
Она открыла тетрадь и нашла страницу с записью от 12 января.
— Вы читали это?
— Нет, кажется, нет.
Она закрыла дневник, чтобы он не смог прочесть, что там написано.
— Я не могу вам позволить читать это. Я была ужасно смущена.
— Может быть, там есть записи и похуже, — тихо сказал он.
— Дальше еще хуже? — спросила Элизабет.
— Точно не знаю, но в том, что я прочел, не было ничего хорошего. Это было совершенно ужасно.
— Господи, — произнесла она, закрыв лицо ладонями.
Он заключил ее в объятия.
— Вам не надо читать дневник прямо сейчас.
— Нет, надо. Я должна знать. Много лет я, разъезжая по балам, вглядывалась в лица джентльменов, гадая, который из них мог оказаться моим отцом. — Она вытерла слезы, покатившиеся по ее щекам. — Я должна знать.
— Ладно. Хотите, чтобы я оставил вас одну? — Ему совсем не хотелось оставлять ее наедине с этими отвратительными дневниками. Но смущать ее он тоже не хотел.
Элизабет посмотрела на Уилла, затем перевела глаза на тетрадки, лежавшие у нее на коленях. Он уже прочел несколько страниц дневника ее отца. Он уже знал кое-что. Вряд ли у нее хватит сил прочесть остальное.
— Нет, — прошептала она. — Пожалуйста, останьтесь.
Он привлек ее к себе и поцеловал.
— Я остаюсь. Ничего из того, что мы узнаем, я никогда никому не скажу.
— Спасибо.
Она села рядом с ним, положив голову ему на плечо, и открыла дневник матери. Она Молила Бога, чтобы обнаружилось, что герцог каким-либо образом принуждал ее к распутству. Но, начав чтение с январских записей, она быстро поняла, что ее родная мать была такой же развратной, как сам герцог.
В январе она описывала роман, который у нее завязался с неким лордом М, как она его называла. Однако к концу месяца лорд М, судя по всему, оборвал их связь.
Дрожащей рукой Элизабет открыла страницу, с которой начинался февраль. Неужели теперь речь пойдёт о другом мужчине, занявшем место лорда М? Ее мать и герцог были в гостях в соседнем поместье. Мать описывала развлечение той ночи, которое заключалось в том, что они наблюдали, как хозяин поместья лишал девственности семнадцатилетнюю девушку. А затем другие мужчины получали свой шанс позабавиться с ней и с другими присутствующими женщинами.
— Какой ужас! — воскликнула она. Как могла женщина, всегда казавшаяся ей такой милой и сердечной, оказаться такой развратной?
— Может быть, вам лучше пропустить часть страниц и перейти к июню и июлю? — предложил Уилл.
Элизабет стала читать и возмутилась:
— Он наблюдал! Насколько же развратными они были!
— Читайте дальше.
Она кивнула, зная, что не сможет долго выносить чтение. Неудивительно, что ее мать так тщательно прятала дневник. Элизабет перелистала страницы и остановилась на записи от 10 июля.
«Мы с Джоном, в конце концов, нашли способ развеять скуку этого вечера. Пари! Кто первым сумеет заполучить в свою постель кого-нибудь из слуг, выигрывает сто фунтов. Я не сомневаюсь в своей победе и даже знаю, на что потрачу эти деньги.
Это будет нетрудно. Как только мы приехали, я уже положила глаз на молодого рыжеволосого лакея. Осталось соблазнить его».
— Они уже начали заключать пари на слуг! — Элизабет с отвращением покачала головой.
— Рыжеволосый лакей, — пробормотал Уилл. — Все становится еще хуже.
— Почему? — Элизабет не могла понять, почему это ухудшает положение дел. В дневнике не было ничего другого, кроме мерзких описаний, с кем и когда у герцогини был секс.
Он взял дневник герцога и стал листать его, а она тем временем продолжила читать другой. На пятой записи она, задохнувшись, остановилась.
— Что? — спросил он.
— Она выиграла пари.
— Я знаю.
Она хмуро посмотрела на него:
— Откуда вы знаете?
Он вздохнул и подал ей дневник герцога, открытый на странице, которую он прочел вчера.
— Когда я читал это, я не знал, что вашу мать звали Камилла. Я подумал, что он имеет в виду свою любовницу.
Элизабет прочитала дважды.
— Нет, это невозможно. Лакей! Моим отцом был лакей!
