И тогда, наблюдая затем, с кем он будет танцевать, и общаться, она сможет решить, кто же станет для него идеальной парой.
Переполох в холле прервал ее размышления. Выйдя из кабинета, она увидела, что Николас прижал Сомертона к входной двери.
— Тебе мало твоей красавицы жены, приятель?
Тот захохотал:
— О, более чем достаточно! Отпусти меня, пожалуйста.
— Оставь мисс Рейнар в покое, — прошипел Николас, не вняв увещеваниям друга. Он нависал над Сомертоном, грозно раздувая ноздри. — И не смей больше никогда распускать о нас грязные сплетни.
Приятель склонил голову набок, встретился взглядом с Софи и ухмыльнулся:
— Насколько я понимаю, ты хотел бы знать, зачем я сделал ту ставку?
— Николас, оставь Энто… лорда Сомертона в покое. — Она чуть не проговорилась, назвав брата по имени.
Он отпустил приятеля и повернулся к ней.
— Ты не могла бы мне объяснить, почему этот женатый мужчина находился с тобой в кабинете при закрытых дверях?
Софи почувствовала, как в ней закипает гнев.
— Вообще-то это тебя не касается. — Она изо всех сил старалась не реагировать на довольную ухмылку брата, который подмигнул ей, пользуясь тем, что Николас стоял к нему спиной.
— Ты наняла еще лакеев, как я тебе предлагал? — спросил он.
Софи раздраженно махнула рукой Хендриксу, который неподвижно, как статуя, стоял посреди холла. По-видимому, поведение джентльменов ввергло его в шок.
— Ты сам видишь, что я этого не сделала. А к чему — твой вопрос?
— Ответ прямо здесь, перед тобой, — сказал он, кивнув на Николаса.
— Уходите, вы оба, — сказала она устало прикрыв глаза.
— Да, я ведь, кажется, давно собирался это сделать, — со смехом сказал Сомертон. — Удачи, дорогая!
Были дни, когда ей хотелось придушить старшего брата, и сегодня был как раз один из таких. Как только дверь за Сомертоном закрылась, Николас сердито уставился на Софи.
— Может, позвать еще одного лакея? — спросил Хендрикс, приходя в себя.
Хорошо, что у дворецкого хотя бы сейчас достало ума подумать о подмоге. Возможно, брат ее был прав, предлагая ей усилить штат слуг. Если бы Хендрикс не служил у них с тех времен, как она была еще ребенком, Софи, возможно, уволила бы его после сегодняшнего.
Но у нее просто не хватило бы духу так поступить со стариком.
— Я сама справлюсь с лордом Энкрофтом. — Она искренне надеялась, что ей это по силам. — Николас, я считаю, что ты должен сейчас же уйти.
От его взгляда по спине у нее побежали мурашки страха.
— Вначале мы должны поговорить.
Девушка отступила на шаг.
— Нет.
— Я настаиваю. — Он крепко схватил ее за локоть. — Нам многое надо обсудить.
— Ну что ж, согласна. — Софи вошла в кабинет.
Николас громко захлопнул за собой дверь. Его переполняли гнев и раздражение. И не приходило в голову разумного объяснения того вопиющего факта, что Сомертон находился с Софи в кабинете за закрытой дверью, кроме одного, самого очевидного. В таком случае понятно, почему он называл ее по имени.
— У тебя роман с мужем лучшей подруги? — грозно спросил Николас.
Но реакция ее оказалась неожиданной. Софи от души рассмеялась.
— Конечно! Я знаю Сомертона почти десять лет, но решила дождаться, когда он женится на моей самой близкой подруге, чтобы наконец улечься с ним в постель.
Николас слышал её сарказм и чувствовал себя глупо.
— Я не думал, что вы так давно знакомы.
И очевидно, они не любовники, подумал он. Тогда почему производят впечатление близких людей? Это было настолько явно, что сильно задело Николаса. Между ними определенно что-то было, но что именно, он не мог понять. Странные отношения…
— Кто для тебя Сомертон? — тихо спросил Николас, надеясь, что она скажет ему правду.
— Очень хороший друг, — ответила Софи. — Человек, с которым я всегда могу откровенно поговорить. Тот, кто даст советы, когда я в них нуждаюсь. Он в какой-то мере заменяет мне отца.
Николас опустил взгляд на ковер, а затем вновь поднял глаза на Софи.
— Ты всегда можешь обратиться ко мне.
— Нет, не могу, — упрямо ответила она.
— Почему?
— Николас, мы слишком близки, чтобы быть просто друзьями.
Он вздохнул и опустился в то самое кресло, в котором всего неделю назад занимался любовью с этой упрямицей.
— Софи, полагаю, ты слышала о ставке, которую Сомертон сделал в клубе «Уайтс»?
— Да, Элизабет мне рассказала об этом.
— Понимаю. С какой стати мужчина, которого ты считаешь другом, стал бы делать подобное.
Софи прижала руки к вискам, словно хотела справиться с болью, и принялась мерить шагами комнату. Она молчала, и Николасу пришло в голову, что девушка пытается придумать для него какую-нибудь правдоподобную ложь.
— Он знает о нас, — наконец прошептала она.
— Ты ему сказала?
Софи остановилась и хмуро на него посмотрела.
— Ты сам это сделал.
— Это какая-то ошибка, — возразил Николас, поднимаясь с кресла.
— Сомертон подарил мне серьги на день рождения в прошлом году. И одну из них я потеряла в твоей постели в Венеции. Поэтому он и просил тебя прийти ко мне.
Николас выругался сквозь зубы.
— Ну, по крайней мере, это объясняет странный поступок с этой ставкой в «Уайтсе» и его к тебе отношение. Полагаю, мой добрый приятель собирается вызвать меня на дуэль, не так ли?
— Нет, он никогда бы так не поступил. — Уголки ее губ скорбно опустились. — Я в растерянности — как быть?
— Поскольку ты не желаешь выходить за меня. Очевидно, делать нечего, — сказал Николас как отрезал. Он провел ладонью по волосам. — Пока нас не видят вместе, никому не придет в голову подозревать, что между нами существуют какие-то отношения. Все решат, что эта ставка в «Уайтсе» — очередная выходка Сомертона.
— Учитывая то, как редко я бываю на балах и званых ужинах, нам это не грозит. При условии, что ты не станешь обивать порог моего дома и драться с моими гостями.
Софи говорила, вполне разумные веши, и все же у него не было желания прекращать свои визиты к ней. Его тянуло к этой своенравной девушке, он был очарован ею. Но она была права. Ни ему, ни ей не нужны сплетни. И чем больше времени он проводил в ее обществе, тем больше возрастала угроза ее репутации. Единственным выходом для них обоих было бы окончательное расставание. Как это ни больно.
— Хорошо, тогда я уйду.
Она кивнула решительно, добавив:
— Прощай.
Николас вздохнул и покинул комнату. Единственное, что ему сейчас хотелось, — напиться и забыть обо всем. Он не хотел думать о Софи, и уж точно всякое желание ею обладать пропало без следа.
