бараки, темноту, тени.
Я не знаю. Наверное, думал, что может быть. Мы не можем приближаться к женщинам и не можем
хотя
Я говорю о мужчинах, искушаемых, как был я, да, один из них, притягивался дальше, дыхание, скрежещущее, скрежетало, и эти приглушенные звуки, тихие и, что тут сказать, искушало вперед, меня, мое сердце, колотилось и все напряжено, у меня, нервы, конечно, да, в желудке
мужчины, это не удивительно. Я тогда не был психологом, я и сейчас не психолог, оно только половое, возбуждение. Я пошел между бараками. Медленно или быстро, знаю ли я, почему я должен знать. Может и знаю. Ладно, тогда быстро
об этом я не думаю. Как это может быть. Это несерьезно. Видели меня мужчины или не видели. Они не смотрели. Я видел очертание, слышал дыхание. Некоторые держали каждый свой пенис, пенисы, некоторые нет, некоторые держали. Кто бы взял их, этих двух, обоих мужчин. Да, ко мне, может как раз этого и захотелось бы, я захотел бы, да, держать их ко мне, ладно, для меня, но мне не хотелось. Эти сгруппировались вместе. Один положил на меня руку, да на меня. Да, я позволил. Конечно. Я сказал, конечно.
Я тогда увидел, некоторые сидят и люди вокруг. Все были мужчины, он тоже, если все были, то и он тоже, я это знал. Я говорю, что знал. Женщин там не было, мы не можем ходить к женщинам, я не могу к ним ходить, кто бы взял туда женщин.
Я приближался, приблизился, вошел. Место расчистилось. Они сделали проход. Для меня, позволяя мне войти. Я не знаю. Hy, путь, чтобы войти. Тогда я этого не думал. Он, который сидел, взглянул на меня. Больше никто на меня не смотрел. Они не смотрят каждый на другого, только на свои тела, на пенис. Я уже говорил, да. И человек сидел голым, они выстроились вокруг, сидел спиной к стене, стене барака. Он притянул меня к себе. Я увидел другого человека. Мы в лица не смотрим. Я мог видеть его, мужчина постарше, не из моей секции. Он не обратил на меня уважения, не из моей секции был, даже не близко. Я так не думаю. У меня, да, возбуждение, сексуальность. Это я могу сказать, конечно, а что тут, это пустяки, возбуждение, я имел возбуждение. Да, он притянул меня к себе. Другие люди сгруппировались там вокруг него, вокруг меня, и другой человек там, я увидел, он тоже голый, в покрытии. Ha моих плечах были руки. Кто-то, приложил руки к моим плечам, на них. Я их не бил, не ударял, конечно. Нет, это было не нападение, на меня не нападали. Он был сзади меня, я его не видел, его дыхание. Другой держал меня. Это было не изнасилование. Держал меня. Мой пенис. Я же говорил, это несерьезно. Ну, несерьезно же. Мужчины всегда мастурбируют.
Там, в этом месте, темнота, тени, ни звуков, ни как бесшумный, бесшумно, легчайший ветерок, одно дуновение шепот, дыхания. Других мужчин я не узнал. Никто так не делает, не ищет этого, узнавания.
Только один человек, а если двое, тогда двое, один за другим, и тогда увидели бы, не могли бы избежать, увидели бы того одного. Я этого не хотел. Я видел, один сидит, помоложе, я увидел его и узнал, это был он, и те, другие, вокруг него. Я про него такого не знал. Да, его уважение ко мне, я говорил. Сам, я такого чувства не имел, никакого. Это его унижали, а не меня. Он был голый, а я нет. Эти люди выстроились вокруг него, он хотел меня, меня себе, притянул меня к себе. У него были другие, да, еще бы. Я имел жалость к нему. Я же говорил про его уважение.
Я не мог разглядеть. Он был голый. Конечно мужчины извергали. Мастурбировали извергали. Конечно. Он не думал себя униженным. Это не было, что я унижен. Нет я не думаю так, что он думал, что я думаю, что он унижен, наверное. Конечно он был. Перед этими людьми. Я так и сказал.
Что я сказал, пожалел его. Я его пожалел. Я имел уважение. Я так и сказал.
У меня на плечах были руки. A что другой. Другого я не видел, других. Да, другой, который постарше, да, этого я видел. Он был еще из каких-то мест. И он. встал на колени рядом с другим. Я не мог разглядеть его лица, цвета волос, волосы были, я не мог их разглядеть, темнота и тени, и люди толпятся, все время тени и очертания, это было невозможно. И мундира не видел, никакого мундира тоже, может и мундир. Может у него и был мундир, какой мундир, я не видел, он был голый, только в покрытии. У меня на плечах были руки.
Таковы подробности.
Я оттуда ушел.
Я ушел оттуда, покинул. Люди покидают. Я не был голый, это он был голый, эти двое. Я не был голый, это он сидел, притянул меня к себе. Конечно, не изнасилование. Я не знаю. Возможно, он был старше, моложе. Место расчистилось, они сделали проход, толпившиеся люди. Он был голый. Какой мужчина. Другой мужчина обратил на него уважение. Насчет полового характера я не знаю. Да, я уже говорил. Он притянул меня к себе. Мужчины извергают, совершают мастурбацию. И я тоже, да. Нет, не люди, не другие. Только эти двое. У меня на плечах были руки. Только один. По-моему. Я говорил. Я обратил к нему уважение. Он ко мне, обратил, да, уважение ко мне. Да, я это говорил. Конечно, не он. Я был не он. Я был не голый. Я не сидел, не вставал на колени. Это другой, постарше, я же говорил, да, стоял на коленях, руки у меня на плечах.
Мужчины мастурбируют, совершают самоубийство. Тоже, да, я слышал, это распространенная мысль, проблема жизни, и нечего тратить время на ее разрешение. Я и не тратил, не такое тогда было время. Есть такие размышления, лежишь один. Сказать, что я не сидел, конечно, я не сидел. Может и попил потом воды, мысли о жизни, мысли о себе.
Они мне дали воды. Кто.
Почему я пережил этот период. Как все мы, мы разговаривали. У нас были привычки, они приходят на помощь. Может здесь и могут возникнуть вопросы, я так не думаю. Людей насиловали. Я этого от себя не скрываю, определенно. Я спрашиваю, что могли сделать другие. Меня самого не унижали, не насиловали. Конечно, уверен.
Это другие пусть верят или не верят. Мне все равно, психология, у кого она есть, психология, теоретики.
Мужчины из других секций, из моей секции тоже. Я их не знал. A его. Да, я уже говорил, может он и был постарше, не знаю. Я говорил, что был. Оба мужчины, сидели. Был ли я помоложе, не могу сказать, не для других, которые не смотрят в лица, никто не смотрит в лица, ни один, ни другой.
Я и не знал ничего. Пошел прогуляться, потом к периметру, откуда можно увидеть горы за наружными лагерями, хочешь посмотреть на гору, подумать о доме. Вот и приходишь туда.
Я говорил, там были очертания, тени. Я не знал, что это, не знал, но потом услышал дыхание, скрежет дыхания. Я мог не предполагать. Женщин не могло быть там, в том месте, только мужчины. Я уже говорил, и теперь говорю и опять, опять, да, это не было насилием. Я вышел. Лежишь в бараке, один, и эти мысли в голове, бегут, бегут, а если еще рассвет наступает
Я был чист
Иногда поражаешься этому, вкус тошноты, и один хочет воды, а другой дает ее. He очищение, просто хочешь воды, водички попить, эта тошнота, какая она на вкус, грязь и металл, что-то так.
Люди стоят. Мужчины не двигаются, я говорил, мужчины, только мужчины, и эти двое, один постарше, другой помоложе, я уже говорил. Старше меня. Я тогда был моложе, конечно. Ho моложе, чем они, да, те двое. Они не тянули меня к себе. Да, он притянул меня к себе, я уже говорил. Я не был насилован. Я же говорю, не был. У меня на плечах были руки, да, у меня на плечах были руки, ну и что
Что я тут должен сказать, кто мог там быть. Это несерьезно. Я бы тогда сказал. Я бы сказал. Про эти другие дела я не знаю.
Обо мне этого не скажешь
Мы слышим о делах, я слышал, шепотом, говорили не мне, но я слышал, только слышал про другое место. Ho тогда не знал, ничего не знал. Может там были тела, мы ничего не знаем, я ничего не знаю
Что про тела, может это все сны, люди, которые могли быть друзьями, не так уж друзьями, может мы должны их спасать, врагов, знакомых, кто они, может и они люди, да, тоже.
Могу начать сначала. Проблемы жизни. Поговорите со мной о смерти. Да, это была прогулка, это была прогулка. Моя. Я пошел прогуляться. B утренние часы, всегда в утренние часы. И тишина, только дыхания. И будем ли мы жить, будем ли мы жить, мы же должны жить, выживать, что называется. Я же сказал, мужчины сгруппировались вокруг и тишина, только их дыхания. Кое-какие звуки. Тихие. Шумы. Шорохи. Мастурбирующие, конечно, мастурбирующие, мужчины всегда мастурбируют, конечно, конечно, мы же
