Микита:
— Сиди смирно, а то обожгу.
И держит утюг прямо возле уха Лидии. От утюга дым валит. А лицо у Микиты вдруг делается свирепое. Ни с того ни с сего хиханьки-хаханьки кончились.
Микита:
— Ты с нами?
Лидия:
— Ты о чем?
Микита:
— Сама знаешь, о чем я. Ты или с нами, или против нас.
Утюг переехал поближе к глазу Лидии, еще чуть-чуть — и коснется. Дым валит ей в лицо. В животе у меня делается холодно. Шанель дожевывает последнюю печеньку.
Шанель:
— Хватит уже. Она все понимает, подруга.
Микита:
— Помалкивай. Не заставляй меня сама знаешь что. Ты не при делах. Ясно?
Все так медленно происходит. Микита то поближе поднесет утюг, то отодвинет. Я вижу, что Лидия перепугана, оттого и сам перепугался. Готов уже применить свой план против непрошеных гостей: схватить с кухни нож, выколоть налетчикам глаза и вытолкать чужаков к лифту. Один из нас позвонит в полицию. Если орудовать ножом в темпе, не страшно. Это всего лишь самооборона. Лидия закрыла глаза. В воздухе уже висел запах горелой кожи. Словно все птицы вмиг погибли и рухнули на землю.
Лидия:
— Прошу тебя. Я ничего не знаю. Я с вами, с вами.
Лидия открыла глаза и посмотрелась в зеркало. На щеке у нее осталась красная блестящая полоска. Лидия медленно погладила ее, будто это след от поцелуя. Обожаю, когда раны заживают, новая кожа делает тебя сильнее. Порезы и ожоги на пользу.
Лицо у Микиты разгладилось. Злость вся куда-то делась, и она снова стала нормальной. Так быстро все. Я даже подумал, что мне померещилось.
Микита:
— Смотри прямо перед собой, а? Если хочешь стать красоткой, слушайся. Не дергайся — я тебя не обожгу. Если бы не дергалась, все бы обошлось.
Лидия:
— Извини.
Я снова начал дышать. И весь мир задвигался. С распрямленными волосами Лидия смотрелась шикарно. Ждать пришлось долго, но результат того стоил.
Я:
— Хо! Вид дурацкий! Вылитая буйволица! (Это я нарочно загнул. Если говоришь девчонке, что она хорошенькая, значит, втюрился по уши.)
Шанель:
— Ничего подобного. Клево смотрится.
Микита:
— Я крутая! Прям не верится, какая крутая!
Я достал клейкую ленту и взял у них отпечатки. С Шанелью дело пошло легко, а Микита заартачилась. Тут мне припомнились слова Дина.
Дин:
— Если не хотят давать свои пальцы, предложи им попить. Отпечаток останется на стакане. Просто как два пальца.
Микита вечно притворяется, будто яблочный сок — шампанское. Вот тупица. Отпечатки пальцев Лидии мне не нужны. Она никакой не подозреваемый, она моя сестра. Даже не заплакала, когда ее обожгли.
Лидия расправилась со своим костюмом из танцевального клуба. Схватила ножницы — и только клочья полетели. Прямо сбрендившая акула. Глаза мокрые, едва не плачет. На кошмар было похоже. Я так и застыл, только смотрел, что будет дальше. Ну прямо Абена, которая засунула в нос проволоку от вешалки, чтобы походить на обруни (ей казалось, белые именно так меняют форму носа). Все вокруг знали, что это не сработает, и только ждали, что произойдет. Абена тогда точно из ума выжила.
Я лягнул дверь, чтобы привести сестру в себя, пока не рехнулась совсем.
Лидия:
— Доволен теперь?
Я:
— Что ты творишь?
Лидия:
— Нравится, да? А ты не верил, что это не кровь. Думал, я врунья. Веришь теперь?
Я:
— Может, хватит уже резать? Я думал, тебе нравится костюм.
Лидия:
— Нет, дурацкий он! Ненавижу танцклуб, вот. Сплошная тупость.
Я так и не понял, в чем тут дело, но принялся ей помогать. Мы вынесли попугайский костюм на балкон. Он был весь изрезан и похож на труп. Падать ему высоко. Шлепнется обрывок внизу об асфальт — значит, все кончено и можно швырять следующий кусок. Мы смотрели, как разноцветные клочья медленным дождем летят вниз. Дождь обязательно смывает кровь. Внизу носились детишки, ловили клочки, цепляли на себя перья, гонялись друг за другом будто ненормальные попугаи, швырялись лоскутами, как цветными бомбочками.
Лидия:
— Только не говори никому, что я сделала, ладно?
Я:
— Ты хоть знаешь, от кого оно к тебе попало?
Лидия:
— Ей-богу, нет. Я просто отнесла одежду в прачечную, вот и все. Это была проверка.
Я:
— Мою куртку не украли. Я бросил ее в мусоропровод.
Лидия:
— Зачем?
Я:
— Ты мне не говоришь, вот и я тебе не скажу.
Лидия:
— Ну и прекрасно.
Я:
— Джордан как-то бросил в мусоропровод кошку.
Лидия:
— Врет он все. Ты такой доверчивый.
Мы смотрели вниз, пока детишкам не надоели перья и они не побросали клочья на землю. Разноцветные лоскуты усеяли асфальт совсем уже неживые. «Соболезную», — сказал я про себя, но грустно мне не было. Я вдруг почувствовал себя сильным как никогда. Сила защитит нас от того, что впереди, как крокодилий зуб защитит.
