1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II

что (поскольку я их припоминаю) показания эти в большей части своей согласны с действительностью. Он познакомился со мной, как с лицом, именующимся Захаром Тимофеевичем, ведущим дело с рабочими. О сближении нашем рассказано мною в показании 1 марта, в существенном согласно с показаниями Рысакова. На цареубийство шел он сознательно и добровольно по моему приглашению. В январе и феврале я не раз вел с ним разговор о роли царей в судьбах русского народа и, в связи с этим, о необходимости их уничтожения вообще, если русские цари пожелают остаться при старой системе управления. Рысакову виднее, было ли в моих рассуждениях что-либо новое, самим Рысаковым не надуманное, и в какой мере это новое повлияло на него. Пусть же об этом говорит сам Рысаков. В деле 1 марта я отводил Рысакову лишь место пособника для выправки из него самостоятельного бойца на последующее время, хотя, конечно, своих предположений ему не высказывал, а заставлял переживать самые серьезные ожидания в интересах закала характера; истинная роль его в событии зависела уже не от меня, тогда арестованного, исполнил ее Рысаков, поскольку мне известно и в чем я вперед был уверен, с честью. Припоминаю неверность с действительностью в показаниях Рысакова относительно роли Тимофея. Тут Рысаков, видимо, перепутал лично для него желательное с предложенным мною для Тимофея, и Тимофей вышел у него предполагавшимся участником нападения, что совершенно неверно. Не имея пред собою показаний Рысакова и не желая возражать против собственных недоразумений, прекращаю объяснения свои по поводу его показаний.

[Из заявления А. И. Желябова в Особое присутствие Сената]

<…> Принимая во внимание:

во-первых, что действия наши, отданные царским указом на рассмотрение Особого присутствия Сената, направлены исключительно против правительства и лишь ему одному в ущерб; что правительство, как сторона пострадавшая, должно быть признано заинтересованной в этом деле стороной и не может быть судьей в своем собственном деле; что Особое присутствие, как состоящее из правительственных чиновников, обязано действовать в интересах своего правительства, руководясь при этом не указаниями совести, а правительственными распоряжениями, произвольно именуемыми законами, — дело наше неподсудно Особому присутствию Сената;

во-вторых, действия наши должны быть рассматриваемы как одно из проявлений той открытой, всеми признанной борьбы, которую русская социально-революционная партия много лет ведет за права народа и права человека против русского правительства, насильственно завладевшего властью и насильственно удерживающего ее в своих руках по сей день;

единственным судьею в деле этой борьбы между социально-революционной партией и правительством может быть лишь, весь русский народ чрез непосредственное голосование или, что ближе, в лице своих законных представителей в Учредительном собрании, правильно избранном;

и в-третьих, так как эта форма суда (Учредительное собрание) в отношении нас лично неосуществима; так как суд присяжных в значительной степени представляет собою общественную совесть и не связан в действиях своих присягой на верную службу одной из заинтересованных в деле сторон;

на основаниях вышеизложенных я заявляю о неподсудности нашего дела Особому присутствию Правительствующего Сената и требую суда присяжных в глубокой уверенности, что суд общественной совести не только вынесет нам оправдательный приговор, как Вере Засулич, но и выразит нам признательность отечества за деятельность особенно полезную.

1881 г. 25 марта Андрей Желябов.

Петропавловск, крепость.

Печатается по: 1 марта 1881 года, с. 278–284.

ПОКАЗАНИЯ С. Л. ПЕРОВСКОЙ

[11 марта]. Зовут меня — Софья Львовна Перовская. От роду имею — 27, вероисповедания — православного. Происхождение и народность — из дворян, русская. Звание — дочь действительного статского советника, не замужем. Место рождения и место постоянного жительства — родилась в Петербурге, где и проживала почти безвыездно с конца ноября 1879 г. Занятие — революционная деятельность. Средства к жизни — частью из фонда партии, частью работаю по переводам и переписке. Семейное положение — имею двух братьев, живущих в Крыму, и сестру, находящуюся замужем за доктором Загорским, который, кажется, служит в Саратовской губ. Экономич. полож. родителей — отец Лев Николаевич служит в совете при министерстве внутренних дел, мать моя Варвара Степановна живет в Крыму. Место воспитания и на чей счет воспитывался — воспитание получила домашнее на счет родителей. Причина неокончания курса в случае выхода из завед. с указан, самого завед. — (в этой графе прочерк. — Сост.). Были ли за границей, где и когда именно — за границей была только в детстве в 1865 г. Привлекался ли ранее к дознаниям, каким и чем они окончены — привлекалась к процессу о 193 лицах, была оправдана, после суда высылалась административно в Олонецкую губ., но по пути скрылась со станции Волхово или Чудово Николаевской железной дороги. На предложенные мне вопросы отвечаю:

Участие мое в покушении 1. марта на жизнь Государя выразилось в следующем: окончательное решение, действовать 1 марта, было принято 28 февраля вечером; в этом решении участвовала и я. Затем 1 марта утром я отнесла на Тележную улицу, д. № 5, часть метательных снарядов, предназначенных для действия, именно два. На самом месте действия я выслеживала, куда направится Государь из манежа, для этого я находилась на Большой Итальянской улице и на Михайловской площади. Увидя, что Государь направился в Михайловский дворец, я пошла по Михайловской улице, где и подала знак, означавший, что личности со снарядами должны направиться на Екатерининский канал, как было заранее условлено; знак заключался в том, что я должна была вынуть носовой платок при встрече, не говоря ни слова. Подав знак, я направилась по Невскому, через Казанский мост, на противоположную сторону Екатерининского канала, где и была во время обоих взрывов, и вскоре после них удалилась оттуда. О том, что Государь из Михайловского дворца направится по Екатерининскому каналу, знала я по целому ряду наблюдений за ним, которые я производила в течение последних месяцев. По Михайловской улице встретилась я с несколькими лицами, в числе которых находился Рысаков, других же лиц, кроме Рысакова, а также число их указывать я не желаю. В Тележной улице своих снарядов не было, но они были принесены туда утром 1 марта мною и другими лицами, назвать которых я не желаю, а также не желаю показывать, откуда они были принесены. 1 марта утром на Тележной улице было несколько человек, некоторые из которых получили снаряды, в числе последних был Рысаков, других же назвать не желаю. О назначении квартиры по Тележной улице говорить не желаю, хозяевами же там были застрелившийся при обыске человек и Геся Гельфман. Фамилию того человека назвать не желаю. Дав сигнал, я направилась к Екатерининскому каналу, чтобы присутствовать при факте и удостовериться в его последствиях, снаряда же не имела с собою, так как на этот день для меня их недостало. По Екатерининскому каналу должны были действовать несколько лиц, но сколько, я не желаю показывать, действия их должны были заключаться в бросании снарядов. По поводу предъявленной мне фотографической карточки я не могу ничего сказать (предъявлялась карточка носившего якобы кличку Котика, как мне это было сказано при допросе). О подкопе по Малой Садовой улице мне было известно, что он приготовлялся для покушения на покойного Государя, и если бы он проехал 1 марта по Садовой, то, по всей вероятности, действие состоялось бы. Я не желаю определять, с какого момента знала я о подкопе по М. Садовой, и вообще по поводу этого подкопа отказываюсь давать какие-либо показания, хотя вообще, как член партии и агент Исполнительного комитета, я знала о всем совершавшемся в партии в этой отрасли деятельности и о предположениях; сама я в лавке Кобозева по М. Садовой не бывала. На вопрос, с какого момента возникла в партии мысль о действиях метательными снарядами, я отвечать не желаю. Я признаю, что на моей квартире, где проживал и Желябов, был в жестянках динамит, но не желаю объяснять, куда он