сохранившегося до наших дней в гэльских наречиях Ирландии, Шотландии и на острове Мэн, были первыми поселенцами, перебравшимися на Британские острова под натиском белгов, которые, по свидетельству Цезаря, были самыми храбрыми воинами среди всех народов, населявших Галлию. В Британии они покорили аборигенов-иберийцев, изгнали их с плодородных земель в суровые районы северной и западной Англии. Несколько позже, под напором воинственных соседей, в Британию перебрались и сами белги, которые, будучи обладателями более совершенного оружия и носителями высокой цивилизации, презирали гойделов (кельтов) точно так же, как те презирали иберийцев. Оказавшись в таком сложном положении, кельты, по всей вероятности, объединились с иберийцами против общего врага и ассимилировались с ними. В результате этих процессов в эпоху римского владычества Британские острова были поделены между представителями разных этнических групп следующим образом: бритты, или вторая кельтская народность, правили Британией к югу от Твида, тогда как вторая кельтская группа, гойделы, заняла большую часть Ирландии, а также остров Мэн, Камберленд, Вест-Хайленд, Корнуолл, Девон и Северный Уэльс. К северу от Грампианс жили пикты, представлявшие собой, по-видимому, в большей или меньшей степени «гойделизованых» иберийцев, то есть туземный народ, сохранившийся, так сказать, в чистом виде в Южном Уэльсе и некоторых местностях Ирландии.
А теперь самое время уточнить, что в рамках нашего исследования удобнее всего называть обе ветви этого народа кельтами. Имея в своем распоряжении такие привычные термины, как «гэлы» и «бритты», «гэльский» и «британский», может показаться излишним педантизмом настаивать на более специфических названиях, типа «гойделы» и «бритонцы», «гойдельский» и «бритонский». Главная трудность заключается в том, что понятия «гэлы» и «гэльский» получили широкое распространение применительно к современным гойделам Шотландии и их языку, что может вызвать известную путаницу при употреблении их в отношении жителей и диалектов Ирландии и острова Мэн. Аналогичным образом термины «бритты» и «британский» употребляются применительно к жителям Британских островов в целом, хотя в строгом смысле слова они обозначают только жителей Англии, Центрального Уэльса, Лоуленда в Шотландии и колонии бриттов в Бретани. Таким образом, термины «гойделы» и «бритонцы» со всеми производными от них являются настолько неопределенными, что лучше пользоваться более традиционными названиями. Поэтому в этой книге гойделы Ирландии, Шотландии и острова Мэн именуются гэлами, а бритонцы Англии и Уэльса — бриттами.
Сведения о жизни древнейших обитателей Британских островов мы черпаем из двух групп источников. Первая из них — это произведения латинских авторов. Однако необходимо отметить, что римлянам были хорошо знакомы только южные бритты, телосложением и обычаями весьма и весьма напоминавшие жителей континентальной Галлии, почему римляне и считали их родственниками последних. Во времена, когда жили авторы этих свидетельств, на побережье Британии, как раз напротив берегов Галлии, существовало немало колоний белгов. По мере продвижения на север, к валу Адриана, сведения римских источников становятся все более и более скудными, а о северных племенах они вообще располагали только теми сведениями, которые удавалось почерпнуть в ходе вооруженных столкновений с ними. Римляне описывают их как совершенных варваров, чьи обнаженные тела покрывала татуировка и которые жили только охотой, не имея ни городов, ни домов, ни даже возделанных полей, не зная никакой власти и даже семьи, считая железо таким же ценным украшением, каким прочие, более цивилизованные народы почитали золото. Что же касается Ирландии, то она вообще никогда не привлекала к себе внимания римских авторов, в данном случае мы целиком и полностью зависим от местных авторов, оставивших весьма скудные сведения о нравах и образе жизни гэлов. Поэтому можно считать вполне достоверными аутентичные сведения о жизни гэлов, содержащиеся в древних гэльских манускриптах, поскольку они практически полностью совпадают с наблюдениями латинских писателей, касающимися быта и нравов бриттов и галлов. Внимательно изучая свидетельства обеих сторон, мы можем в значительной мере реконструировать общую картину цивилизации кельтов.
Грубо говоря, эту цивилизацию можно сравнить с цивилизацией греков в том виде, как она описана у Гомера. Оба народа находились на стадии родоплеменного скотоводческого общества, в котором крупнейшими владельцами стад скота являлись вожди кланов, объединявшие вокруг себя наиболее состоятельных соплеменников. Оба носили примерно одинаковые одежды, пользовались практически одинаковым оружием и применяли сходную военную тактику, сражаясь на боевых колесницах, которых даже в Ирландии к I веку н. э. уже практически вышли из употребления. Битвы распадались на множество поединков между вождями и их плохо вооруженными дружинами, мало влиявшими как на исход сражения, так и на ход истории. Такие вожди, как правило, претендовали на божественное происхождение, почитаясь потомками сынов богов или даже самих бессмертных. Их грозные битвы воспевали барды, которые, как и поэты гомеровского круга, были людьми весьма привилегированными, подчинявшимися только предводителям войск. Итак, древние греки и древние кельты придерживались сходных взглядов на жизнь, на мир и посмертное бытие.
В различных источниках можно найти весьма и подробные сведения о быте и нравах древнейших обитателей Британских островов. Их одежда, состоявшая, по свидетельству римских авторов, из рубахи с рукавами, штанов, доходящих до лодыжек, и своеобразной накидки или короткого плаща, скрепленного на плечах застежкой, была сшита из плотного войлока или шерстяных тканей, окрашенных в яркие и пестрые цвета. Так, римский писатель Диодор сообщает нам, что рисунок их одежд состоял из квадратов и линий, «словно они были усыпаны цветами». В таком наряде они казались настоящими «титанами», и мы вполне можем поверить на слово Марку Теренцию Варрону, когда он говорит, что они «являли собой весьма пестрое зрелище». Мужчины носили еще и особые шапки из мягкого фетра, а женщины оставляли голову непокрытой, собирая волосы в пышный узел на шее чуть ниже затылка. В бой мужчины также шли с непокрытой головой, зачесывая волосы на лоб и выкрашивая их в густо-красный цвет с помощью особой смеси, состоявшей из гусиного жира и золы букового дерева. Благодаря этому они напоминали скорее не людей (как писал наставник Цицерона, Посидоний, посетивший Британию ок. 110 года до н.э.), а странных диких существ, вышедших из лесных дебрей. И женщины, и мужчины очень любили украшения, с удовольствием нося массивные золотые браслеты, кольца, шпильки, булавки и броши, украшенные янтарем, стеклом и гагатом [3]. Их оружие — всевозможные ножи, кинжалы, наконечники дротиков и копий, боевые топоры и мечи были сделаны из бронзы и железа, а щиты представляли собой точно такие же круглые «мишени», которыми пользовались горцы в битве при Куллодене. Кроме того, они, по-видимому, применяли и своеобразное лассо, на конце которого был закреплен небольшой округлый камень; этим лассо они пользовались точно так же, как южноамериканские пастухи-гаучо — своими болас. Их боевые колесницы делались из прутьев, а на деревянных колесах крепились бронзовые боевые серпы. На колеснице, в которую запрягались пара или четверка коней, могли разместиться несколько воинов. Гоня коней, они на полном ходу врезались в ряды противника, поражая его дротиками и длинными боевыми косами. Римляне были изумлены искусством колесничих, которые, по словам самого Цезаря, «могли на полном скаку остановить коней на крутом склоне и мгновенно развернуть колесницу, пробежать по дышлу, вскочить на хомут не теряя ни мгновения, вернуться в колесницу».
С этими свидетельствами римских авторов мы вполне можем сравнить описание знаменитого гэльского героя Кухулина, которого ирландские хронисты показывают нам отправляющимся в бой. Кухулин, воспетый в «Похищении быка из Куальгне», облачен в те же одежды и доспехи, которые столь подробно описаны у классических римских историков и географов. «Его пышное одеяние, которое он надевал в особо важных случаях», состояло из 'красивой малиновой рубахи с пятью складками, обшитой по краю белоснежной серебряной тесьмой и золотой вышивкой, сверкавшими на солнце настолько ярко, что даже глаза суровых воинов не могли выдержать их блеска. Под ней, прямо на тело, была надета тонкая шелковая рубашка, сплошь расшитая золотом, серебром и белой бронзой и доходившая почти до края его красно- коричневого килта [4]…
На шее у него сверкала добрая сотня цепочек из красного золота, с которых свешивались всевозможные подвески. На голове у него красовалась шапочка, украшенная сотней всевозможных карбункулов'. В руке он держал «особый щит густо малинового цвета, обитый по окружности белоснежной серебряной полосой. На левом бедре у него висел меч с золотой рукоятью. За спиной у него, в колеснице, виднелись длинное копье и обоюдоострый дротик, прикрепленный к плетеному ремню с заклепками из белой бронзы». Другой фрагмент гэльской саги «Точмарк Эмер», «Сватовство Эмера», известного древнеирландского произведения, подробно описывает колесницу ее героя, Эмера. Она была сделана из дорогого дерева и плетеных прутьев,
