Уже сделав несколько шагов, он вдруг остановился и резко обернулся к ней.
– Надо наказать гувернеру, чтоб был построже с вашим сыном, коль скоро его мать так безнравственна. Но по крайней мере у вас нет того голодного взгляда, какой бывает у женщин, не имеющих любовника. – Сыто ухмыляясь, он продолжил путь и вскоре скрылся за тисовой аллеей.
Бекет дернул ее к себе, и она повалилась назад. Он успел подхватить ее на руки. Кинжала она так и не увидела.
– Мы теряем время. – Он направился к южным воротам. Мешок с часами позвякивал у пояса, напоминая звон шпор.
– Отпусти же меня, черт бы тебя побрал! – Катье стала молотить его по плечу.
Ее же телом он придавил к себе эти непокорные руки и тихо подзадорил:
– Ну что же вы? Бейтесь, владелица замка! Катье притихла.
Ахерон стоял под самой стеной. Бекет посадил ее на коня и легко вскочил сзади. Прикосновение руки к талии воспринималось уже как что-то уютное, домашнее. Тем не менее она попыталась спрыгнуть, но безуспешно. Бедра сжались, отдавая приказ коню, и Ахерон рванулся вперед.
– Будь ты проклят! Будь ты проклят, Бекет! Отчего ты не даешь мне спасти сына?
– Тебя ввели в заблуждение.
– Ах, так? А то, что ты чуть не убил маркграфа Геспер-Обского, – это тоже мое заблуждение?
– Нет. Это нет.
Слова, подхваченные ветром, едва коснулись ее уха. Первые жгучие капли дождя упали на платье. Впереди грозной тенью на фоне угрюмого неба высилось заброшенное аббатство.
Ахерон слетел по склону холма и в мгновение ока очутился под навесом коновязи. Дождь усиливался.
Бекет спешился, снял ее с коня.
– Беги туда! – приказал он, кивнув на ближайшую дверь.
Она замешкалась, не желая ему повиноваться. Он отстегнул седло, повесил его на перекладину и надвинулся на Катье.
Она отступила. Затем повернулась и вбежала внутрь. Он последовал за ней.
– Найал сегодня ночует на другом конце города, – сказал он, зажигая фонарь.
Тусклый свет озарил старые стены и одеяло, брошенное на охапку соломы.
Летняя ночь была ненастной, но не холодной; их обволакивал шум ливня.
– Я только хочу спасти сына, – повторила Катье. – Но все так запуталось.
Он вытащил из-за пояса кинжал. У Катье перехватило дыхание. Свет фонаря облизывал острие и подсвечивал мрачную усмешку в темно-синих глазах.
– Любой узел можно разрубить. – Он поднес кинжал к мешку с часами и, перерезав веревку, швырнул мешок стену.
Грохот заглушил все остальные звуки. Кусочки золота и эмали рассыпались по каменному полу, как пшеничные зерна.
– Где ты должна с ним встретиться?
Она встала на колени и принялась собирать осколки. Бекет схватил ее за руку.
– Говори, где он!
Она взглянула на кинжал в его руке, потом прямо ему в глаза.
– Вы угрожаете мне, полковник Торн?
Он бросил кинжал, и тот зазвенел у его ног. Сомкнув пальцы вокруг ее предплечий, он приподнял Катье над грязным полом.
– Нечего ползать ради этой собаки! – Крепко обнимая, он поставил ее на пол. – Как ты можешь молчать? Неужели не чувствуешь, как зло клубится вокруг тебя?.. Он где-то там... прячется. В замке много темных углов. – Он выпустил ее. Подошел к узкому оконцу и, подтянувшись, коснулся руками верхней рамы. – Но тьма преисподней – единственное подходящее место для Эль-Мюзира.
Катье не шелохнулась.
– У тебя свой долг, у меня свой. Ты видел сегодня Клода? Понял, что он за человек? Лекарство поможет мне по крайней мере выиграть время.
Молния сверкнула над долиной, резко обрисовав профиль Бекета. Через секунду грянул гром.
– Ты все еще веришь, что в руках дьявола твой сын будет в безопасности? – Бекет вздохнул так глубоко, будто хотел вобрать в себя всю силу урагана. Еще крепче вцепился в раму, и на пол посыпались обломки штукатурки. – Ну почему, почему ты не хочешь понять?
– Что понять? – с горечью откликнулась она. – Что мой сын обречен стать жертвой вашей войны, как его отец?
Он опустил руки и повернулся к ней лицом.
– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я пожертвовала своим сыном ради короля? Ради королевы, императора? Ради жизни одного солдата? Или тысячи?.. – Она не сводила с него глаз. – Или ради тебя?