Бекет, отвернувшись, выругался.
– Я хочу, чтоб ты спасла своего сына... – Он запустил пальцы в волосы. – Господи Иисусе, женщина, то, что ты делаешь, это же безумие!
– Безумие? А как бы ты поступил на моем месте?.. Довольно, Бекет. Я сделала свой выбор. Я хочу, чтобы сын был счастлив, и больше мне ничего не надо.
– Вот, смотри! – Он сорвал с себя мундир, камзол и рубашку. Подошел к ней, схватил за руку и приложил ее к зловещему шраму на своей груди. – Вот он, твой выбор. Ты выбрала человека, который сделал это!
Катье зачарованно смотрела на свою руку, ощущая не рубец на коже, а тепло и бешеный стук его сердца.
– Не мучай меня! – Она вырвала руку. – Оставь нас с сыном в покое!
– Нет! – Он встряхнул ее за плечи. – Я не пущу тебя к дьяволу. Признайся во всем Клоду.
– Ни за что! – крикнула она.
– О Боже! – взревел Бекет. – Да пойми, Клод – ангел по сравнению с Эль-Мюзиром! Ты даже представить себе не можешь, что проклятый турок способен сотворить с твоим сыном!
– Хватит, хватит! Замолчи! – Она заткнула уши и съежилась, точно исхлестанная его словами. – Я устала от твоих безымянных ужасов. Ты был военнопленным, а Петер просто маленький мальчик!
Бекет приподнял ее над полом. Она бешено отбивалась, и он прижал ее к стене.
– Катье, Катье, послушай меня! Да послушай же, черт возьми!
– Ничего я не скажу Клоду! – хрипло кричала Катье, раскачивая головой из стороны в сторону; волосы метались у нее по плечам. – Я знаю то место! Я видела его во сне! Оно мне все время снится! Думаешь, на земле только один ад? И только тебе снятся черные сны? От Эль-Мюзира мне нужен пучок трав и кореньев! Почему ты не даешь мне их получить? Почему? Его лицо было совсем близко.
– Не будь слепой, Катье! Потому что тогда он получит тебя!
Он поцеловал ее. Долгим, страстным поцелуем. Она сопротивлялась, но Бекет уже почувствовал в ней нарастающий жар. Руки зарылись ему в волосы, губы и язык отвечали на его поцелуй, словно бы весь гнев и ужас выплеснулись в желание.
Каждый отклик ее тела был ему знаком. В горле у него возник удовлетворенный клекот, когда он окунулся в уже изведанное однажды блаженство.
Катье оторвалась от его губ.
– Нет! – задыхаясь, прошептала она.
– Да, – сказал он и подкрепил свою уверенность поцелуем.
Ее ноги болтались над полом. Он позволил ее телу чуть соскользнуть вниз, так что их бедра соприкоснулись, и пригвоздил ее к стене своей набухшей плотью.
– О Боже! – крикнула Катье, ощутив сквозь юбки его силу. Глаза сами собой закрылись, и, опираясь о стену, она потерлась об него бедрами. – О Боже! Да!
Он впился губами в ее шею. Руки срывали платье, язык скользил по грудям, вздымающимся над жестким корсетом. Он вытащил их из заточения; пальцы его ласкали, тянули, пощипывали нежно-розовые соски.
Катье застонала, выгнула спину.
– О Боже, Боже мой! – Она гладила обнаженную грудь, упиваясь жаром вынутой из горнила стали.
Для поддержки она ухватилась за его плечи, все неистовее извиваясь под ним.
– Господи Иисусе! – выдохнул Бекет, и его руки скользнули под юбки, поднимая их.
Она опять блаженно застонала и обняла ногами его бедра.
В крови его бушевал огонь. Он дрожащими пальцами расстегнул бриджи, стиснул ее бедра и приподнял их повыше.
– О, да, да! – простонала она, сцепив ноги у него на поясе и коснувшись своей мягкой и влажной плотью его фаллоса.
От этого прикосновения он тоже мучительно застонал и почувствовал, как она открывается для него. Тогда, поддерживая снизу и не нарушая ритма ее движений, он вонзился в нее.
– А-а-ах! – выдохнула она, страстно желая еще глубже сесть на кол, сулящий ей блаженство.
Все ее тело напряглось в предвкушении этого блаженства. Входя в нее, он призывал на помощь все самообладание, чтобы не сделать ей больно.
– Бекет, о Бекет, хочу тебя! Всего... О, да, да, еще... Мощным рывком он заполнил ее всю, и слова Катье растворились в стоне. Он снова и снова впивался в нее, едва не теряя сознание от сладостных ощущений. Она стонала и все крепче сжимала его ногами.
– Боже, Боже... – Она поднялась на гребень волны. – Ах, ах... Бекет!
Ее экстаз подтолкнул его к краю пропасти. Он погрузился напоследок в ее нежную глубину и застыл в полном слиянии с нею.
– Катье! – простонал он, и его тело охватили судороги освобождения.
Они долго не отрывались от стены. В голове у обоих была звенящая пустота.
