Катарина усмехнулась, она не торопилась помочь ему выйти из этого тягостного положения, умышленно заставляя – он был готов в этом поклясться, – пострадать дольше, чем это было необходимо, затем сделала шаг вперед.
– Ты для него герой, – тихо сказала она. – Мне казалось, не будет вреда, если я расскажу ему некоторые истории из твоих писем отцу.
Александр мысленно поморщился. Он бросил взгляд на изображенного на портрете идиота, написавшего все эти письма, затем подошел к Лобо за вторым сапогом. Его смутило больше, чем он хотел себе признаться, то, что Катарина тоже читала его письма.
Уже то, что он обрушил на отца такой поток хвастовства, было само по себе отвратительно, к тому же он ощущал острую необходимость собрать воедино все свои преимущества, какими только располагал, чтобы отстоять свои позиции перед лицом этой женщины, бывшей когда-то его подопечной. Ему было трудно смириться с тем, что она знала о нем больше, чем нужно, и вина за это всецело падала на него самого.
Потянув себя за чуб, Лобо ушел, его тяжелая неуклюжая походка внезапно преисполнилась достоинства.
– Тебе повезло со слугами, – сказал Александр, когда дверь за Лобо закрылась.
– Да, – просто ответила она.
Он присел на край кровати и принялся натягивать сапоги. Катарина наблюдала за ним, скрестив руки и невольно выставив напоказ свою полную грудь в низком вырезе платья. Эта женщина представляла собой головоломку. Мысль о том, что они могут оказаться в брачной постели, наполняла ее отвращением, и все же она стояла здесь, по-видимому, не осознавая, какой желанной может быть для окружающих. Интересно, знала ли она когда-нибудь мужчину?
Он поспешно отбросил эту мысль. Она не имела для него значения. То, что вопросы, связанные со взаимоотношениями полов, смущают ее, может даже сыграть ему на руку. Он выпрямился, чувствуя себя намного лучше теперь, когда вновь обрел хоть часть своих преимуществ, утраченных из-за тех проклятых писем.
Огонь камина освещал лицо Катарины, как и лица многих других женщин. То было вполне обычное зрелище из его прошлого, когда он наблюдал за женщиной, с которой проводил ночь, а она действовала ему на нервы своим неестественным смехом и раздражала явно деланной страстью. Но сейчас он неожиданно поймал себя на мысли о том, что хотел услышать смех Катарины. Так ли он прекрасен, как пение, которое он услышал сквозь забытье на грязной дороге?
– Почему ты глазеешь на меня? – с раздражением спросила она, и ее рука взметнулась к волосам.
– Вы стоите того, чтобы на вас поглазеть, мадам фон Леве.
Она что-то прошипела в ответ на его комплимент, и он удивленно поднял бровь.
– Мы одни. Я не нуждаюсь в подобных глупостях. – Затем она жестом показала на его сапоги и спросила: – Когда прибудет твой багаж? Вряд ли ты сможешь ходить на ужин в этом.
– Боюсь, мне придется это делать до тех пор, пока не закажу новые. Мой багаж и повозка, на которой он был…
Смех прервал его раздумья, и он с удивлением поймал себя на том, что наслаждается прекрасными, мелодичными звуками. На мгновение ему показалось, что мрачные мысли о возмездии относятся к другой стране и другому времени.
– Новые сапоги! – сказала она и снова засмеялась. – Извини, я знаю, мне не следовало смеяться, но то, что мне рассказывал твой отец… – Полковник сердито посмотрел на нее, и она подняла руки, как бы сдаваясь. – Хорошо, хорошо, забудь об этом. Но не думаю, чтобы у кого-нибудь в округе были ноги такого же размера.
Он взглянул на свои действительно слишком большие ноги. Они помогали ему крепко держаться в седле, с внезапной обидой подумал он. А это очень важное преимущество в битве, когда под копытами лошадей погибает больше людей, чем от пушек и мортир.
Она тоже задумчиво посмотрела на его ноги.
– К тому же в долине Карабас нет сапожника. Ближайший – в столице. Х-м-м. Посмотрю, что можно придумать.
Он отметил про себя, хотя и не прокомментировал вслух, ее готовность взять на себя заботу о его обуви. Жадные авантюристки так себя не ведут. Но он не стал сейчас размышлять об этой черте ее характера, он подумает о ней позже.
Ощутив внезапный приступ голода, он направился к двери.
– Мы сможем обсудить это за ужином, – сказал он, открывая дверь и поклоном приглашая ее к выходу.
– Нет, подожди, есть кое-что еще…
– Кэт, если ты так долго ждала, чтобы сообщить мне еще кое-что, значит, этот разговор можно немного отложить. Я голоден, хочу есть.
– Нет, это важно.
Он большими шагами подошел к ней, повелительно взял за руку и потащил за собой.
– Тогда расскажи мне по дороге. Я хочу есть, женщина.
– Хорошо, – сказала она, пытаясь вырвать у него руку. – Я попрошу повариху добавить тебе овса.
Они вышли в пустую комнату, смежную с ее спальней, там казалось значительно холоднее по сравнению с теплом только что покинутого помещения. Он, усмехнувшись, посмотрел на нее через плечо, она, дернув его за руку, потянула в сторону.
