Обещай мне чудо

– Ни одна женщина не захочет, Катарина, – ответил он, и его влекущая улыбка как бы намекала на не упомянутое ею наслаждение. – Но ты знаешь это, не так ли? Ты знаешь, чего жаждет женщина, Катарина? Ты знаешь, чего страстно желает твое тело?

Она покачала головой, не соглашаясь с портретом, пальцы ее вцепились в столбик кровати, словно то был якорь, который мог спасти ее в бушующем море иллюзий. «Но это всего лишь еще один сон!» – сказала она себе. Слишком много солнца во время работы на поле, и слишком мало пищи. Она солгала старушке, которую встретила в лесу, и отдала ей свой ужин, заверив ее, что у нее полно еды дома. Старушка с благодарностью улыбнулась и продолжила путь, а Катарина не ела с завтрака.

Золотистый портрет улыбнулся и произнес:

– Когда-то, Катарина, ты знала. Если бы на портрете был он, ты произнесла бы слова «Приди ко мне».

Она улыбнулась, словно в далеком сне.

– Густав? Если бы ты был Густавом, я не проклинала бы тебя каждый вечер. Я не молилась бы о том, чтобы твоя душа горела в аду. – Она закрыла глаза и медленно потерла свои плечи, медленно, словно то действительно были руки прикасающегося к ней любовника. – Я была с ним только раз… первый раз с мужчиной… но, о, каким он был нежным… каким неторопливым и ласковым…

Голос ее дрогнул, и все перед нею закружилось, завертелось, словно в танце огня.

– Густав, Густав, – прошептала она, погрузившись в воспоминания.

– Александр, – настойчиво произнес голос.

– Александр, Александр, – неосознанно повторила она, все перед ней танцевало и кружилось. – Приди ко мне.

Пальцы, на этот раз не ее, скользнули вниз по ее рукам к ладоням.

– Густав, – пробормотала она, сплетая свои пальцы с его.

– Александр, – отозвался глубокий мужской голос. Она тихо засмеялась, не открывая глаз.

– Это моя иллюзия, знаешь, со мной может быть любой, кого я захочу.

Мужские ладони нежно скользнули вверх по ее рукам и плечам, затем прижали ее к крепкой груди. Она ощутила теплое дыхание, почувствовала прикосновение его губ к уху.

– Да, Катарина, – произнес тот же голос. – Я знаю. Вот почему я здесь.

Она засмеялась над такой глупостью, повернулась в его объятиях и обхватила его за шею руками, затем встала на цыпочки и легонько коснулась его губ своими.

– Нет, нет, нет, – тихо сказала она, и каждый раз, качая головой, чуть касалась его рта губами. – Я хочу, чтобы ты стал Густавом. Хочу, чтобы его поцелуи сегодня вечером вычеркнули из памяти воспоминания о поцелуях других, холодных…

Он нежно укусил ее за нижнюю губу, затем провел по ней кончиком языка.

– В самом деле, – пробормотал он, не отрывая губ, затем бережно всосал ее нижнюю губу. – Но это мои губы целуют тебя, Катарина.

Его губы овладели ее ртом, язык неожиданно проскользнул меж ее раздвинувшихся губ.

Губы были совсем не холодными, и Катарина обнаружила, что отвечает на поцелуй. Руки ее крепче сжали его шею, а язык обхватил его язык. «Иллюзия… иллюзия…» – проносилось в голове. Скоро, сказала она себе, скоро мужчина в ее объятиях исчезнет, словно дым под внезапным порывом ветра, и превратится в нежного Густава.

С закрытыми глазами она упивалась сладким, словно мед, наслаждением, которое дарило прикосновение его губ. Предвкушение разрасталось в ней, сам воздух казался насыщенным и живым, каким он обычно становится во время летней грозы перед тем, как молния осветит небо.

– Густав, – прошептала она под страстными поцелуями.

– Александр, – тихо отозвался он. Она оборвала поцелуй и отстранилась.

– Ты все еще здесь? Как ты можешь?..

Кончиками пальцев он провел по ее губам, припухшим от поцелуев.

– Ш-ш-ш, моя прекрасная Катарина. Иллюзии и сны, полные желания, – плоды не ума, а сердца.

– Но в моем сердце не ты!

– Возможно нет, Катарина, и все же… – Его слова растворились в тихой зимней ночи. Она теперь поняла, что находится в комнате на постоялом дворе в Таузендбурге, а не дома в своих мечтах. Он принялся нежно поглаживать ей виски, и она невольно отдалась успокаивающим прикосновениям. – И все же, – продолжал он, и голос его казался тихим, глубоким и совершенно неотразимым, – и все же каждую ночь ты смотрела на меня, проклинала меня, и каждую ночь ты засыпала, видя меня перед собой, мой образ сопровождал тебя ко сну. И перед окружающими ты называла меня мужем. С каждым обращением «мадам фон Леве» разве я не становился все больше и больше частью тебя? День за днем тебя называли моим именем, и ночь за ночью мой образ был последним, что ты видела, прежде чем погрузиться в сон. – Его пальцы круговыми движениями ласкали нежную чувствительную кожу около ушей, затем скользнули вниз по шее, к плечам. – Разумеется, нельзя же винить вдову за шальное желание с помощью магии вызвать образ мужа.

– Но я не вдова, – возразила она.

Она почувствовала легкие влажные поцелуи на закрытых веках.

– Нет, моя красавица. Но ты одинокая женщина, и твои желания околдовывают эту ночь. – Пальцы его провели по изгибу груди над вырезом платья. – Позволь мне преподнести супружеский дар своей жене. Позволь мне любить тебя так, как ты сама пожелаешь быть любимой.