Конечно, в данный момент личдроу был не более чем прахом. Громф намеревался позаботиться, чтобы им он и остался.
На гладкой белой поверхности стола рядом с остатками трапезы Громфа стояла недопитая чаша с крепким грибным вином. Неподалеку от чаши и серебряной тарелки пристроился один из двух личных магических кристаллов Громфа. В отличие от хрустального шара или громадных линз в зале прорицаний Магика, поверхность кристалла на столе не была гладкой, это был кусок хризоберилла размером с голову неправильной формы, с коричневыми, черными и красными прожилками. В Верхнем Мире такие называли «кошачий глаз» и высоко ценили в качестве камней для ясновидения.
К сожалению, прорицающие кристаллы из хризоберилла обычно обладали меньшим радиусом действия, чем большинство других камней. И все же для работы на близком расстоянии не было ничего лучше. А у кристалла Громфа имелось еще дополнительное преимущество: через него он мог передавать некоторые виды заклинаний.
Кристалл покоился на треугольной подставке из необычного серого камня. Подставку украшало изображение глаза. Громф сделал ее из сферического тела глаза тирана, которого он обратил в камень в давнем сражении.
— Необычный кристалл, — заметил Нозрор. — Никогда не видел ничего подобного.
— Я сам его сделал, — ответил Громф. — И не вел при этом никаких записей.
Нозрор лишь кивнул, разглядывая кристалл.
Громф отхлебнул глоток грибного вина. Горьковатый вкус приятно обжег язык. Вино укрепило его волю. Он коснулся кончиками пальцев ограненной поверхности кристалла. Она была холодной на ощупь, хотя от заключенной внутри камня магии по его ладоням пробежал разряд. Он провел пальцами по его поверхности, по граням, настраивая кристалл на свою волю.
Нозрор и Прат наблюдали, сохраняя почтительное молчание.
Громф закрыл глаза и мысленным зрением увидел линии силы, струящиеся внутри хризоберилла. Он ждал, когда связь между его мозгом и камнем превратит их в единое целое.
Вот оно.
Он улыбнулся, ощутив кристалл как продолжение собственного разума, собственных чувств. Он открыл глаза, уже соединенный с камнем, и удовлетворенно кивнул. Цветные прожилки в кристалле сплелись воедино, и он почернел. На глазах Громфа черный цвет сменился дымчато-серым.
— Готово, — сказал он скорее себе, чем Нозрору и Прату.
— Несомненно. — отозвался Нозрор. — Мы сможем чем-то помочь вам, Архимаг?
— Да, — ответил Громф. — Но не теперь. Терпение, Нозрор.
Прат подался вперед на стуле, упершись локтями в колени. Разглядывая клубящийся серый туман внутри кристалла, он спросил:
— Архимаг, я полагаю, вы будете прорицать Дом Аграч-Дирр. Почему бы не использовать для этого зал прорицаний? Здесь кристалл…
Прежде чем Громф смог ответить, отозвался Нозрор, тем тоном, который, должно быть, использовал для особо бестолковых студентов:
— Потому что об этом должны знать только Бэнр. В стенах Магика могут быть и другие шпионы, кроме Вориона.
Громф приподнял бровь. Проницательность Нозрора произвела на него впечатление; этот Мастер Магика хорошо соображает. Вскоре Громфу придется или повысить его в иерархии Магика, или, если его амбиции чересчур возрастут, убить.
— Мастер Нозрор упомянул лишь одну причину из нескольких, — сказал Громф, взглянув на Мастера Магика со сдержанным одобрением. — Другая из них — я знаю, что мой кабинет защищен от прорицания Ясраены. Я не могу с той же уверенностью полагаться на защиту зала прорицаний, не проведя предварительно тщательной проверки. Для этого у нас нет времени. А третья причина — это то, что вы оба нужны мне здесь, в моем кабинете, чтобы поддерживать мой обман.
— Обман? — переспросил Прат.
— Нужны? — повторил Нозрор.
Громф пожалел о своих словах в тот же миг, как они сорвались с его губ. На лице Нозрора было написано плохо скрытое возбуждение, вызванное словами Громфа об их «нужности». Даже Прат казался слегка ошеломленным.
Громф решил исправить положение.
Он холодно взглянул в пухлое лицо Нозрора и произнес:
— Моя нужда в вас — всего лишь вопрос удобства, Нозрор. Ничего более. Для этого подойдет
Его многозначительный вопрос повис в воздухе. Нозрор столь поспешно замотал головой, что его брюхо заколыхалось:
— Нет, Архимаг! — воскликнул он. — Вовсе нет. Я почитаю за честь хоть чем-нибудь помочь вам в столь важных делах. Я просто хочу понять, что вы задумали.
Узнаешь, — бросил Громф. — В свое время и лишь отчасти.
Громф перевел взгляд на Прата, в лице которого вовсе не было ничего вызывающего. Громф был слегка разочарован.
— Я тоже счастлив служить вам, Архимаг, — без всякой необходимости сообщил ученик.
— Знаю, — ответил Громф.
Несколько часов назад Прат отрезал кусок собственного мяса, чтобы дать Громфу необходимый магический компонент. На пальце у него еще виднелась кровавая корочка.
Прат предан, но Громф невысоко ценил преданность. Это было слишком ненадежное чувство, его не составляло труда уничтожить, им легко было манипулировать. Громф требовал не преданности, но повиновения и добивался его страхом, который внушала его сила. Он решил, что будет в дальнейшем внимательно присматривать за успехами Прата, хотя в ближайшие несколько часов ученик мог оказаться ему полезным.
— Что ж, ладно, — сказал Громф. — Давайте сначала определимся с существом проблемы.
Он сосредоточился на кристалле, и внутри серого тумана закружились цветные прожилки. Прат и Нозрор внимательно наблюдали. Оба придвинули стулья поближе к столу Громфа.
— Филактерия личдроу должна быть в Доме Аграч-Дирр, — произнес Громф, вслух высказав свои мысли и надежды. — Или, по крайней мере, она должна быть доступна из Дома Дирр.
— Разумное предположение, Архимаг. — Нозрор почесал щеку и добавил: — Но даже если филактерия в Доме, разве не будет она максимально защищена от попыток найти ее с помощью прорицания?
— Будет, — подтвердил Громф.
Он мысленно представил себе Дом Дирр — ров, мост, стена из сталагмитов и адамантина и адамантиновая же крепость за нею. В прошлом он много раз бывал в Доме Аграч-Дирр. Он вызывал из памяти эти воспоминания, чтобы сфокусировать зрение.
— Тогда как же вы предполагаете найти ее? — спросил Нозрор.
Громф улыбнулся, не теряя концентрации:
— Я не собираюсь искать ее. — Он подождал, пока его помощники обменяются озадаченными взглядами, и добавил: — Я собираюсь искать все, кроме нее.
— Великолепно, Архимаг, — произнес Нозрор, и Громф расслышал в его голосе неподдельное восхищение.
Громф не стал благодарить за комплимент, вместо этого он позволил своему разуму глубже погрузиться в кристалл, позволил сознанию растечься по его многочисленным граням.
— Что он собирается сделать? — прошептал Прат Нозрору.
Ему необязательно было говорить шепотом. Громф мог сохранять концентрацию даже во время беседы, да хоть бы горя в адском пламени.
