непотребное.
– Ну, и сколько вы предложите?
– Двадцатку.
– Я двадцатками уши затыкаю.
– Сильно сомневаюсь в этом. У вас пятеро детей и вечно жалующаяся на жизнь жена. Ну, а как насчет полусотни?
– А что вам нужно?
– Весьма немногое. Только то, что вы на самом деле видели прошлой ночью на углу Голливудского и Виноградной.
– А какая тут выгода для вас?
– Я был там и видел все собственными глазами. А теперь все только и делают, что внушают мне, будто мне все померещилось.
– А не наплевать ли на все это?
– Хочу доказать себе, что не сошел с ума.
– И как вы собираетесь это использовать?
– Во всяком случае, в газеты обращаться не стану. А как собираюсь использовать, еще толком не знаю. Может, мне просто не нравится, как лихо тут замели следы. Когда дерьмо присыпают песочком, ты сам вляпываешься в него рано или поздно. Скажем, я действую из чистого любопытства.
– Столкнулись две машины. Новехонький серебристый «БМВ» и колымага семьдесят четвертого года выпуска. Водителя колымаги убило. Водитель «БМВ» дождался нас у входа в кофейню. Мы вызвали детективов, потому что имела место жертва…
– Прошу прощения за то, что вас прерываю. Только одна жертва?
– Было и другое тело, прикрытое одеялом. Женское. Строго говоря, ее смерть не могла произойти в результате аварии.
– Не могли бы вы описать мне это тело?
– Тело было без головы. Будь голова на месте, женщина была бы пяти футов одного дюйма ростом и примерно ста пяти фунтов весом. Азиатского происхождения. Возможно, китаянка. Но скорее всего, вьетнамка. Ноги кривоваты и грудь очень маленькая. Скорее всего, сайгонская шлюха.
Свистун мог бы сказать, что подобный портрет, составленный на основе обезглавленного тела, был профессиональным шедевром, однако решил удержаться от этих слов.
– А с чего вы взяли последнее?
– У нее была татуировка на бедре с внутренней стороны. Бабочка. Именно так сайгонские торговцы живым товаром метят тамошних шлюх.
– Вы поискали ее по своим архивам?
– Нам было велено не встревать. Нам было велено считать, что ее там не было.
Свистун передал ему пятьдесят баксов.
– А кто попросил вас с Оборном обо всем забыть?
– Лаббок и Джексон приказали нам забыть о ней.
– А вы всегда беспрекословно выполняете распоряжения детективов?
– Я делаю все, что приказывает мне инспектор из управления.
– А как этого инспектора звать?
– Спокойной ночи, говнюк.
– Вы взяли у меня пятьдесят долларов.
Шуновер посмотрел на купюру, которую держал, прижав ее ладонью к столу. Посмотрел на нее так, словно она была единственным доказательством его коррумпированности. Потом перевел взгляд на окна квартиры, в которой проживал с женой и пятью детьми.
– Лейтенант Манси.
– И поднес руку к паху, как будто почувствовав внезапную судорогу.
– Пошел на хер, – сказал он.
Глава одиннадцатая
Без косметики Лейси Огайо выглядела в аккурат Лореттой Оскановски. У Лоретты Оскановски были вялая кожа, маленькие глазки и кривые зубки – и именно таковой она собиралась оставаться и впредь, даже если этот бойкий на язык ублюдок по имени Чиппи Берд вновь заявится с намерением залезть ей под юбку. Пригласит ее куда-нибудь в бар или в ночной клуб послушать музыку, может быть, джаз. Малость поразвлечься. Пропустить пару стаканчиков. Подмаслить ее. Подмаслить ее так, чтобы она раздвинула ноги.
Не то чтобы она была к этому не готова. Вполне готова. Но она не считала себя вертихвосткой. И дешевой давалкой тоже не считала. Тот, кому хочется, чтобы ему обломилось, должен изрядно потрудиться. А не тащить ее в первые же придорожные кусты.
Той ночью, после всех этих ужасов, доставив ее[домой, этот сукин сын надумал уделать ее прямо у нее дома – с глухой бабкой в соседней комнате. Господи, он что, последний стыд потерял? Или вообще ничего не
