говоря уж о вспомогательном персонале. Любой из них сумеет вам помочь гораздо лучше, чем я.
– Но все они зависят от суммы гонорара. А гонорар, который может предложить им Роджер за то, чтобы они не помогали мне, заметно превышает мои собственные возможности отблагодарить за помощь.
Мощным порывом пронеслась Санта Ана. Стеклянная витрина задребезжала и, затихая, разразилась монотонной песенкой.
– Но и я задаром не работаю.
– А я и не сказала вам, будто сижу без гроша. Каковы ваши расценки?
– Минимальная ставка пятьсот долларов за дело. А повременная – двести пятьдесят в день плюс издержки.
Она полезла в сумочку, выложила пять сотенных на бумажную салфетку.
– Ради всего святого! Не показывайте здесь никому, что у вас с собой столько денег.
Он накрыл ее руку, в которой была пачка денег, своею.
Нелли раскрыла пачку веером. Это были пятерки и десятки на общую сумму в сто, максимум двести баксов.
– У меня было пять сотенных, их я отдала вам, а все остальное – сущие гроши.
– Но и за них многие из здешних бандитов способны перерезать вам горло и выпить из него кровь до последней капли.
– Умеете вы образно выражаться!
– Образно, зато верно. А сейчас, пожалуйста, уберите деньги.
– Все?
Свистун поглядел на пять сотенных. Это были новенькие, чистенькие, прямо-таки девственные купюры. Люди еще не успели захватать их жадными лапами.
– Вы все еще медлите, Уистлер? В чем дело?
– Каждый раз, когда я связываюсь со столь красивой женщиной, на меня обрушивается куча неприятностей.
– Давно уже мне не делали таких комплиментов, – возразила Нелли. – Но неприятностями надо заниматься по мере их поступления, не так ли?
Свистун все еще не решался взять деньги.
– Вот как мы поступим, – сказала Нелли. – Первая встреча с Роджером и его адвокатами у меня завтра. Вы остаетесь со мной до окончания этой встречи. Посмотрим, как она пройдет, какое послевкусие у меня останется. Может быть, он решит ограничиться унижениями и оскорблениями. Одним словом, поживем – увидим. Но сегодня вечером я очень нервничаю, и мне необходимо за кого-нибудь ухватиться. – Улыбнувшись, она предостерегающе подняла палец. – Разумеется, это всего лишь образное выражение. Так что смело забирайте пять сотен. Если по окончании встречи мы с вами решим, что телохранитель мне не нужен, вы просто-напросто вернете мне половину, а вторую половину оставите себе как гонорар за доставленные хлопоты.
– Выходит, вам хочется прибыть на встречу с нанятым бойцом, – заметил Свистун.
– Ну, и что в этом дурного? Пусть ублюдок увидит, что и я не совсем беззащитна.
– У меня нет при себе оружия. Оно осталось дома, в цветочном горшке.
– Что ж, по крайней мере, я смогу показать ему, что у меня есть друг.
Она буквально втиснула ему в руку пять сотен.
– Этого хватит и за кофе, и…
Она поднялась с места, вышла из ниши.
– Я живу у подруги в Брентвуде, пока она сама в отъезде. Ваша комната будет по соседству с моей. Вы заедете домой за пижамой или предпочитаете спать голым?
Свистун понимал, что Боско, Кортес и Канаан следят за ним в эту минуту. И не забывал о том, что слух у Канаана как у лисицы. Ее последнее замечание не то чтобы обнадежило его, но в каком-то смысле порадовало: вот об этом теперь трое ублюдков и потолкуют. Он встал, взял Нелли под руку, махнул Боско на прощание и препроводил ослепительную красотку на выход. Уже на тротуаре он спросил у нее:
– На моей машине поедем или на вашей?
– Я не вожу машину. Я приехала сюда на такси.
– А моя машина вон там.
Он повел ее за угол. Теперь уже она держала под руку его самого. Ноги у нее были длинными. Через шаг-другой она приноровилась к его темпу, и они пошли бедро к бедру, причем Нелли легонько прижималась к нему – и бедром, и грудью, – и, чувствуя эти прикосновения, Свистун понимал, что он влип.
Вишнево-красный «БМВ» описывал уже седьмой круг по здешним местам, в которых проходила «выставка-продажа». Кое-кто из профессионалов и профессионалок уже начал гадать о том, чего же все- таки нужно женственному блондину за рулем и его черноволосой и луноликой подружке. Кто-то говорил, что это самые обыкновенные туристы, другие утверждали, будто они ищут десятилетнего малыша или малышку, чтобы порезвиться втроем, третьи полагали, будто это мазохисты, разыскивающие Донну Наполи, которая со всеми своими бичами и цепями околачивается нынче вечером в каком-то другом месте, а четвертые не сомневались в том, что парочке нужны сиамские близнецы – товар, редкостный даже в сокровищницах и скотоприемниках Хуливуда.
– Ага, – провозгласила чернокожая потаскушка серебряном парике. – Вот оно как. Решила ему отсосать.
