– Действительно становишься староват, верно?
– Скажем, я повзрослел. У меня жена. У меня трое детей. Я уже не такой дикарь, как прежде.
– Но говнюк ничуть не меньший, верно?
– Если это все, что ты хочешь сказать, то и хрен с тобой.
Боливия пошел было прочь. – Эй, Бумер, – окликнул его Хобби.
Боливия остановился и повернулся.
– В следующий раз, когда замахнешься на меня, собственным кулаком и подавишься.
На этот раз Хобби пошел прочь, а останавливать его пришлось уже Боливии.
– Эй, Пол! Ты по-прежнему ждешь меня на завтрашнюю вечеринку?
– Конечно. А почему бы и нет? Я же не говорю, что с тобой поссорился.
Глава пятая
'Первое ребро', ресторан, принадлежащий Лаури, представляет собой одно из немногих мест в Голливуде, не слишком подверженных переменам. Уже два-три десятилетия он занимает особое место среди ресторанов города. Большие серебряные сервировочные столики на колесиках все еще снуют туда и сюда. Под серебряной крышкой – богатое мясное ассорти, выбор на любой вкус. Сезонные блюда можно прихватить с собой на дом в судках и иных емкостях. Правда, если забудешь, дело поправимо – по дороге домой все то же самое и куда дешевле есть в любом супермаркете. Но ведь лишний бакс заработать никому не вредно.
Это не ресторан для интимных встреч. Сюда не поведешь женщину в надежде соблазнить ее. Сюда хорошо прийти с женщиной уже после того, как ты с нею разок-другой переспал. Так они с нею сюда и приходили – лет восемнадцать-девятнадцать назад. В тех случаях, когда могли себе это позволить.
Слишком ярко освещенный, слишком шумный, слишком искрящийся весельем зал для грамотного обольщения. Свистун чувствовал, что, придя сюда сейчас, сделал промашку. Он думал о том, не кажется ли Фэй, будто он посылает ей тем самым некое сообщение, оставшееся непрочитанным для самого отправителя. Хотел ли он дать ей понять, что настолько же сомневается в успехе предприятия, как и она сама? Может быть, пятнадцать лет разлуки – срок недостаточный для ремейка любовной кинокартины? Может быть, ностальгия срабатывает лишь лет через тридцать, сорок, когда все раны уже затянулись, а все воспоминания кажутся сладостными? Конечно, он не был уверен в том, что ему не хочется начать с той точки, на которой они остановились, но у него хватало ума допускать и такую возможность.
Пока их столик сервировали, они практически не разговаривали друг с другом, поглядывая по сторонам столь же праздничными взбудораженными глазами, как и любая другая парочка из числа местных жителей или гостей города.
– Я рассказала тебе о том, чем зарабатываю на жизнь, – сказал Фэй. – А что ты?
– Я детектив.
– Служишь в полиции?
– Частный сыщик.
– Вот уж никогда не подумала бы!
– Да и я тоже.
– И как тебе, нравится?
– Не знаю, нравится ли. Просто мне кажется, что ничем другим я бы заниматься не смог. Или не захотел. По крайней мере, сейчас. В этом городе. А как ты? Тебе нравится собственная работа?
– Это воздаяние.
– В каком смысле?
– Я воздаю за все дурное, что сделала. Ладно. Мне моя работа нравится. Это не то, о чем я мечтала, прибыв в этот город в балетных пачках, но мне нравится.
– Твой ребенок живет с тобой?
Она отвернулась так резко, словно он хлестнул ее по лицу.
– Я что-нибудь не так сказал?
– Мое воздаяние отчасти связано и с тем, что я сделала со своим сыном.
Он не стал задавать лишних вопросов, понимая, что она сама сейчас все расскажет. Он подцепил кусок ростбифа и отправил его в рот вместе с ломтем йоркширского пудинга, а пока жевал, озирался по сторонам, давая ей возможность собраться с мыслями и уточнить, что именно и в каком объеме она собирается ему рассказать.
– Я боюсь, что, услышав то, что тебе придется услышать, ты просто-напросто поднимешься с места и уйдешь отсюда.
Ее губы задрожали, а глаза застлала пелена слез.
Подавшись к ней, он взял ее руки в свои.
– Ты не обязана мне ничего рассказывать. Но мне хочется. И в то же самое время не хочется.
Тогда, думаю, лучше попробовать. А если я действительно встану и уйду, это будет означать, что от меня в любом случае мало проку.
Фэй уставилась на него долгим взглядом, затем шумно вздохнула и отвела глаза.
– После того как Янгера уличили в этих убийствах, я отвернулась от него. У меня не осталось для него
