Хулигэн задал этот вопрос чрезвычайно презрительным тоном.
– Конечно, сможет. Но в незнакомом месте он не найдет дорогу. Он заблудится.
– Что ж, пожалуй, мы ему этого не позволим. Котлета понимал, что его унижают, хотя и не знал, почему. Он и не подозревал о том, что Хулигэн не испытывал к малолетним бродягам ни жалости, ни сочувствия.
– А если я его свожу, он не заблудится.
– Может, вы тогда оба заблудитесь.
– Я не заблужусь.
– А если тебе захочется сделать вид, будто ты заблудился?
– С какой стати?
– Может, потому, что, попав сюда и поглядев мне в глаза, ты подумал, что зря вызвал полицию.
– Да с какой стати мне так думать? Убили одну из моей группы. И вы думаете, я после этого удеру?
– Это, знаешь ли, зависит от целого ряда обстоятельств.
Котлета прекрасно понимал, о чем говорит громадный и страшно уродливый полицейский и что он ответит, если мальчик спросит у него, о каких обстоятельствах идет речь. Поэтому он хотел было воздержаться от вопроса, но все же задал его.
– Зависит от того, что покажет вскрытие, – пояснил Хулигэн. – Может, вы там друг с дружкой передрались.
То есть Котлета поссорился с Мими и убил ее. Хорошо хоть, что полицейский не сказал этого прямо.
– Если бы ее убил я, то ни за что бы не вызвал полицию.
– Вот и я о том же. Сперва ты решил, что вызвать полицию – хорошая мысль. Кто же подумает, что полицию вызвал сам убийца? А потом посмотрел на меня повнимательней – и пожалел о своей задумке.
– О Господи, Котлета, давай, – взмолился Диппер.
Он заерзал так отчаянно, что сыщик уже не сомневался в том, что он сейчас свалится со стула. Он держался за пипку, чтобы не описаться, его лицо дергалось и кривилось от страха.
Хулигэн огляделся в большом офисе. Увидел Айзека Канаана, который сидел у себя за столом, нахлобучив шляпу-федору так, как носят свои шапки старые раввины. Перед Канааном стояла тарелка, но Хулигэну стало тошно при одной мысли о том, что на ней может находиться.
– Айзек, отведи, пожалуйста, в туалет этого парня, а то он сейчас обоссытся.
– Твои задержанные, Хулигэн, – сам о них и заботься, – ответил Канаан.
– Он не задержанный. Просто придурок, которому невтерпеж.
– Тогда чего ради конвоировать его в уборную?
– Его друг уверяет меня, что он не найдет дорогу.
– Вот пусть друг его и ведет.
– У меня тут дознание.
– А что за дело?
– Убийство.
– Это убийца?
– Еще не знаю. Но он сам вызвал полицию.
– А кто жертва?
– Малолетняя проститутка. Уличная кличка Мими. Канаан захлопнул крышку пластиковой коробки с едой и прошел по помещению, еле волоча ноги, как будто устал настолько, что вот-вот свалится без сил.
Шла молва о том, что Айзек Канаан, детектив полиции нравов, занимающийся сексуальной преступностью применительно к малолетним, никогда не спит, а лишь время от времени перехватывает по несколько минут. И не спит он уже много лет – с тех пор, как какой-то маньяк похитил, изнасиловал, запытал и убил его единственную племянницу семи лет от роду. Говорили так же, что он никогда не снимает шляпу, потому что на темени у него чудовищная и безобразная рана. Хотя другие утверждали, что шляпу он не снимает потому, чтобы не забыть, что убийцу племянницы ему еще предстоит найти. А третьи говорили, будто он боится простудиться и умереть и поэтому никогда не выходит на улицу с непокрытой головою.
Какое-то мгновенье могло показаться, будто он невозмутимо прошествует мимо мучающегося Диппера, но в последний момент детектив подал ему руку, как подал бы ее маленькому ребенку.
Диппер взялся за руку – и, один еле волоча ноги, а другой нетерпеливо припрыгивая, они проследовали через общую комнату к туалету.
– Что ж, вернемся к тебе, – сказал Хулигэн. -Откуда у тебя столько ссадин и ушибов на руках?
– Что?
Котлета подскочил как ужаленный. Посмотрел на руки с таким изумлением, словно только что обнаружил, что они у него вообще растут.
– Похоже на то, что ты бил кого-то по лицу и по темени.
