– Не надо разговаривать со мной так…
– Вот я и подумал, может, вы знаете…
– … словно я ребенок.
– … куда он подевался.
– Но если частный детектив разыскивает офицера полиции нравов, а на рыбалку они не собираются, потому что Айзек не удит рыбу, то это означает, что дело связано с преступлением?
– Мне понадобилась его помощь. Уцепившись за собственные слова, Свистун принялся наскоро выдумывать какую-то историю.
– Скажите мне правду, – возразил Макс. – У Айзека отпусков не бывает.
– А когда вы его в последний раз видели?
– Год, может быть, полтора года назад. Я заезжал к нему в участок.
– Чего ради?
– Посмотреть, не стронулось ли что-нибудь с места.
– Даже если в этом и нет никакого смысла?
– Ну, в конце концов возмездие это далеко не глупость, – сказал Макс. – Когда я говорил, что оно бессмысленно, я думал о жене. Ее жизнь кончена и даже если убийца нашей маленькой Сары будет найден… – Сбившись, он отвернулся от Свистуна. – … то все равно ни дочь, ни жену не вернешь. Но ради себя самого мне хотелось бы отомстить. Мне этого хватило бы на всю оставшуюся жизнь.
– Значит, вы видели брата в последний раз не то год, не то полтора года назад, да и то, чтобы узнать, нет ли каких-нибудь новостей по делу?
– Айзек всегда был и остается в этом доме желанным гостем. Он держится отчужденно, но это его решение, а не мое.
– Ему кажется, будто он несет ответственность за случившееся. Полицейский! Защитник! И не смог защитить своих близких.
Макс отложил в сторону бумаги и потянулся к кофейнику.
– А когда вы в последний раз говорили с ним по телефону? – спросил Свистун.
– А в чем дело? Что с ним стряслось?
– Он исчез. Объявил своему начальнику, будто приболел и хочет отлежаться, а сам с тех пор как сквозь землю провалился.
– А чего, собственно, вы опасаетесь? Он может погибнуть?
– Мне кажется, он сам вышел на тропу убийства.
– Значит, по-вашему, он узнал, кто…
Слова застряли в горле. Макс утратил дар речи.
– Я ухватился за конец ниточки, которая может привести к убийце вашей дочери. И пока я не разузнал ничего наверняка, Айзек, как мне представляется, ухватился за ту же нить. Контактов у него больше, чем у меня. Опыта тоже. Да и вообще он умнее. Он может попасть, куда надо, раньше меня. И он мог отправиться, куда угодно, а уж что произошло потом, я не знаю. Но пришел я не для того, чтобы вас пугать. Я понадеялся на то, что Айзек позвонит вам и скажет, что появился шанс на возмездие.
Глава тридцать девятая
Когда человек умирает безвременно, причину его смерти, как правило, удается возвести к какой-нибудь допущенной им ошибке. Когда кровь, вскипев в жилах, повела Канаана по следу убийц его маленькой племянницы, он позабыл обо всем, чему научился за двадцать лет службы в полиции. И вот его поймали, как желторотого птенца, и приковали к стене, раздев догола и заставив дрожать от страха. И к тому же – с готовым разорваться мочевым пузырем, с отчаянным колотьем в мозгу, с подернутыми пленкой глазами, с прилипшим к небу языком и со слюной, похожей по вкусу на переплетный клей.
Он отчаянно заморгал, пытаясь восстановить хотя бы зрение.
Находился он сейчас в подвале. Запах ветоши и крысиного помета подсказал ему это. Из-за тяжелых каменных стен до его слуха доносился глухой шум прибоя. Значит, его никуда из «Люцифера» не увезли. Заточили там же, где захватили.
Постепенно его глаза начали привыкать к здешней тьме. Подвальные окна была заколочены, но в щели меж досок просачивалось немного света. Время суток было дневным, так что он постепенно начал видеть все лучше и лучше.
Это помещение использовали как склад. Здесь стояли ящики с вином, причем парочка из них была вскрыта. Здесь валялись садовые инструменты – старые и ржавые, в основном, со сломанными ручками. Здесь имелись несколько клеток из числа тех, в которых перевозят кошек и собак. А также – несколько неуклюжих орудий для пыток, выглядящих откровенной бутафорией.
Вдобавок ко всему, его мучила и жажда.
Он попытался встать, но оказался прикован так низко, что ему удалось подняться лишь на четвереньки. Терпеть он больше не мог и сходил по малой нужде, забрызгав себе ноги и пустив струю по потрескавшемуся каменному полу.
С великим трудом он дотянулся до одного из ящиков с вином. Разгреб набросанную поверх солому, отодвинув в сторону две подвернувшиеся под руку бутылки. Подтер собственную мочу соломой, затем разбросал солому у ног. А на ящик исхитрился сесть.
Осторожно отбил горлышко одной из бутылок. В ней оказалось красное вино. Оно залило ему грудь тем,
