После ее ухода и чуть ли не бегства ее сыновей, Свистун вновь уселся в свое кресло, – но тут же вскочил, потому что в зал ожидания вошла наконец сиделка – вся в зеленом, на белом галстуке виднелась эмблема хосписа.
Она была скорее коротышкой, причем довольно неуклюжей, но держалась столь властно – и в то же самое время подозрительно и оценивающе (причем так, словно Свистун был не незнакомцем, а человеком, уже однажды нанесшим ей тяжкое оскорбление), что показалась высокой и стройной. Давненько Свистуну не попадались столь самоуверенные особы женского пола.
– Вы пришли не к больному, – сказал Мэри, и прозвучало это не вопросом, а констатацией факта.
– Да, не к больному.
– Но и не из простого любопытства, не так ли? И все равно этот вопрос прозвучал скорее утверждением.
Свистун покачал головой.
– И не затем, чтобы предложить свои услуги на общественных началах?
А вот это уже был полномасштабный вопрос.
– Нет.
– Так что вам нужно?
– У вас сегодня умер пациент.
– Умерло двое.
– Его звали Кении Гоч. – СПИД, – сказала она. – Совершенно верно.
– Вы с ним были знакомы? – Нет.
– Так что же вам нужно?
– Меня попросил один знакомый.
– Уж не тот ли, который был здесь, когда он Умер?
И вновь это едва ли можно было назвать вопросом. Она из тех, подумал Свистун, кто никаких вопросов и не задает. Практически обо всем на свете она знает заранее. И ищет не ответов, а подтверждений собственному мнению.
– Он самый.
– Выбежал отсюда как ошпаренный. Ни имени не оставил, ни домашнего адреса, ни телефона.
– Он испугался.
– Нам необходимо разыскать его. Плохо, когда по улицам разгуливает человек, которому страшно пройти тест на СПИД.
– Я здесь отчасти по этой причине.
– Что он вам рассказал?
– Только то, что Кении Гоч забрызгал его всего кровью, когда беднягу вырвало перед смертью.
– А он не говорил, не сказал ли ему чего-нибудь Кении, прежде чем его вырвало и он умер?
– А это имеет значение? Она покачала головой.
– Последние слова умирающего. Всем интересно узнать, что он произнес перед смертью. Один попросит ветчины на ржаном хлебе. У него и желудка-то не осталось, а все равно просит ветчины. Другой скажет: 'Малютка, значит, ровно в пять в Голливудском парке, прямо у входа'.
– Галлюцинация?
– Лошадь по кличке Малютка, вот что его, как выяснилось, интересовало. Но в любом случае это звучит как последнее прости. И совет: ставь на эту Малютку, не промахнешься.
– И вы поставили? Она криво усмехнулась.
– Ну, при таких обстоятельствах, знаете ли. Поставила сотню долларов у знакомого букмекера. То есть, вообще-то он работает в морге, а принимать ставки – это у него хобби.
– Ну, и как Малютка?
– Мне хотелось бы сказать, будто она пришла последней в своем забеге. Но на самом деле получилось еще хуже.
– В каком смысле хуже?
– Она пришла второй.
– И впрямь, еще хуже. И они оба расхохотались.
– Значит, передайте вашему другу, что беспокоиться ему, в сущности, нечего, но лучше все-таки выяснить наверняка… – Она сделала паузу. -Хотите кофе? А я пока расскажу вам о подразумеваемом риске.
– Я бы не прочь поесть. Можно пригласить вас куда-нибудь?
– Хотите угостить меня ланчем?
Она ухмыльнулась и стала тут же похожа на Тыквенную Голову в день Хэллоуин.
