— Только не говори мне, что ты никогда не думал о том, чтобы воспользоваться протянутой для помощи рукой.
— В смысле?
Такино глотнул «Джек Дэниэлс» и закурил сигарету:
— Я делаю тебе предложение.
— Что за предложение?
— Я хочу сказать: если ты что-то планируешь, если над чем-то работаешь, то введи меня в курс дела.
Такаяси громко рассмеялся, закинув голову назад. Такино увидел, что в том месте, где был шрам, сбегающий через правую щёку к ключице, сейчас лишь гладкая упругая кожа.
— Кому? Тебе? Директору супермаркета? Непорочное дитя хочет протянуть мне руку?
Такино взял клюшку за металлическую часть и направил ручку в лицо Такаяси. Тот сразу сделался серьёзным.
— Ладно, Кацу, давай выпьем.
— Смейся, сколько хочешь, если потом не будет поздно, — сказал Такино. Такаяси отвёл клюшку рукой. — Я не говорю, что хочу решить твои проблемы. Я говорю: введи меня в курс дела. Это всё, что я прошу.
— Когда ты вчера уходил от нас, что-то случилось? Ты знаешь, что вокруг ошиваются эти грёбаные крысы?
— Это ерунда. Однажды вечером ко мне в магазин явился один молокосос и попытался припугнуть нас. — Такино не смотрел в лицо Такаяси. Его глаза сосредоточились на сигарете, которую он только что зажёг. — Я отвёз его в парк около магазина. Мы стояли лицом к лицу, и вдруг я засунул руки в карманы. Получилось очень естественно. Затем я приблизился к нему.
Именно так дрался Сакурай: убирал руки в карманы и неожиданно надвигался на человека. А в тот момент, когда он вытаскивал руки, парень оказывался лежащим на земле, и у него шла кровь. Всё, что ему нужно было сделать, — это сунуть руки в карманы, и любой, кто знал эту привычку, тут же пускался наутёк.
— Ты стал чистым, — сказал Такаяси. — Ты ведёшь честную жизнь с порядочной женщиной. Десять лет назад это показалось бы сном. Я не смог отойти в сторону. Я устал, но не смог. А вот ты это сделал, Кацу.
— Может, со стороны это так и выглядит.
— Что же не так? Тебе не нравится жить со своей женой?
— Не в этом дело.
— Помнишь, что всегда говорил Сакурай? Он говорил нам, что нужно выбраться, обогнать других и идти прямо.
— Из нас троих он больше всех хотел идти прямо, наш старший брат. Но он всегда знал, что никогда не сможет этого сделать. Вот почему он умер.
Такино помнил, что однажды сказал им Сакурай: «Банда погибла. Ничто не тянет вас назад. Вы свободны. На вас, парни, даже нет уголовных дел. Подумайте сейчас. Завтра вы оба можете стать чистыми и никогда не оглядываться назад».
Через день после этого разговора Сакурай пошёл на смерть.
— Ладно, Юджи, — сказал Такино. — Ты знаешь, мы по уши завязли. И мы не возмущаемся. На самом деле нам это нравится. По крайней мере, мне.
Такаяси снова вздохнул. Такино вытащил сигарету.
— Слушай, Кацу… — начал Такаяси, но Такино жестом остановил его.
— Я хочу услышать лишь твой ответ.
У него не было намерения снова вступать в группу. Он не чувствовал больше такого желания. Людей вроде Сакурая очень трудно найти. Тем не менее его тело чего-то жаждало. И не только тело, но и душа.
— Не решай сейчас ничего. Когда будешь готов, только попроси меня сыграть партию в гольф. Я не шучу. — В глазах Такино ясно читалось, что он говорит серьёзно: — Я оставлю у тебя мячи.
Такино взял клюшку и собрался уходить. Такаяси ничего не сказал. Он даже не встал, чтобы проводить друга.
Такино вышел в бар и уселся в одной из кабинок. Он попросил послать за Акеми. Он чувствовал, как его сверлят чужие глаза. К этому моменту заведение уже начало заполняться, хотя вечер ещё только начинался. Слишком рано, чтобы затеряться в толпе.
Акеми пришла тут же.
— О, это вы, — сказала она. — А я думала: какой-то посетитель спросил именно меня.
— Извини, что разочаровал.
— Вы играете в гольф?
Такино легонько стукнул по ковру головкой клюшки. Ковёр был толстым, и металлический наконечник не произвёл никакого шума. Интересно, сколько девушек работает в таких местах? Около тридцати? Плюс три официанта и менеджер. И, наверное, над ними есть старший.
— Ты бы лучше подумала по поводу новой одежды, — заметил он.
— Я подумала. Мне сейчас её шьют. Я оплатила заказ деньгами, которые вы мне дали.
На самом деле не хочется давать ей денег. Это сосём не то, как если идёшь и зарабатываешь их самостоятельно.
— Вы почему-то не приходите ко мне в новую квартиру, — произнесла она.
— Разве у тебя на меня права?
— Едва ли, — девушка улыбнулась и подала Такино зажигалку.
С тех пор как Акеми видела его без одежды, она сделалась более мягкой и сговорчивой. Нет, у него на теле не было каких-либо татуировок, наводящих на конкретные мысли, или чего-то подобного. Сакурай говорил ему, что десять лет — слишком маленький срок, хотя на спине самого Сакурая был рисунок ведьмы, который он сделал, когда ему только исполнилось двадцать.
На теле Такино виднелись отметины — старые шрамы. Один из них представлял собой глубокий разрез, идущий от правой стороны груди до живота. Эту рану зашил сам Сакурай. Конечно, без особой эстетики, но зато кровь не бежала. После Сакурай и Такаяси рассказали ему, что он почти умер тогда. Может, и так, но он помнил всё совершенно чётко. Сакурай и Такаяси день и ночь сидели у его постели. Он даже думал тогда, что они слишком стараются.
Другой шрам был ниже ключицы, с левой стороны груди. Сейчас он больше походил на впадину. Это пуля. 22-й калибр. Выстрел в лёгкое. Тогда доктора нашёл Такаяси. Сакурай к тому моменту уже умер, но конечно, даже он не смог бы извлечь пулю из его лёгких.
Акеми могла предположить, что это за шрамы. А Юки нет. Она верила его рассказу о дорожной аварии. А что ещё можно было ожидать от такой женщины?
Такино просидел в баре около часа. Он пил. Вот Такаяси показался из своего кабинета и направился к выходу, пробираясь между столиками и стульями и кланяясь людям, которых он знал. Их глаза встретились. Такаяси улыбнулся и наклонил голову. Такино улыбнулся в ответ.
— Я забыла дать вам ключ от квартиры, — произнесла Акеми.
— Не нужно.
— Почему вы так говорите? Ведь вы платите аренду.
Такаяси вышел. Такино заметил, что группа, сидящая в углу, встала, чтобы проследить за ним.
3
Через несколько дней раздался звонок.
— Ты занят? — Казалось, говорят из телефонной будки. Такино слышал шум улицы в трубке.
— Ты раньше не звонил?
