Мастер соблазна

– Ты говоришь правду, Соррель? – Его черные глаза, казалось, прожигали ее насквозь. – Ты все еще девственница?

Она поняла: сопротивляться бесполезно.

– Да, я девственница, – призналась она. – И хочу сказать тебе еще кое-что. Я не лгунья, Малик!

Неожиданно для самого себя мужчина ощутил несказанное облегчение, но он постарался скрыть это. Ему следует вести себя осмотрительнее – Соррель не собиралась слушаться его.

Но я заставлю ее подчиниться – так, что она даже не заметит этого.

– Тогда зачем все менять? – поинтересовался он ледяным тоном, хотя внутри у него все кипело.

Он прекрасно умел скрывать эмоции – в детстве это умение помогло ему выжить. Став шейхом, Малик решил, что иметь чувства вовсе не обязательно.

– Похоже, это необдуманное решение.

Как холодно он на меня смотрит.

Под неодобрительным взглядом шейха Соррель чувствовала себя неуклюжей и нескладной. Похоже, именно этого он и добивался. Она захотела сказать ему правду.

– Я… Мне… мне уже двадцать пять, и у меня такое ощущение, что я всю жизнь провела в монастыре!

– Имеешь в виду, что ты была ограждена от плотских желаний мужчин? – уточнил Малик.

Соррель нервно провела языком по губам. Ожидала ли она такой яростной реакции от него? На самом деле у нее не было времени раздумывать над этим.

– Я имею в виду, что хочу жить так, как другие женщины моего возраста, – заявила она. – Нет, просто – хочу жить! Я сыта по горло затворничеством. Мне надоело постоянно пытаться подстраиваться под стандарты. Я хочу ходить с обнаженными ногами, не боясь поколебать чьи-то понятия о нравственности, хочу танцевать допоздна, пить вино и… и…

– И заниматься сексом?

Как у него получается превратить то, что в моих устах звучит совершенно нормально, в пошлость?

– Ну и что? – вздохнула она. – Так делают другие женщины моего возраста.

– Другие женщины твоего возраста не похожи на тебя.

Соррель разочарованно покачала головой.

– А какая я, Малик? Кто я? Я чужая в своей стране, и не могу жить в твоей.

– Почему?

– Потому что… Потому… – Потому что я обожаю тебя, а у нас с тобой нет будущего, даже если ты наконец посмотришь на меня как на женщину. – Я никогда не стану независимой в Харастане.

– А ты именно этого хочешь? Это имеет для тебя значение – носить откровенные наряды и заниматься сексом?

Она никогда не видела Малика в такой ярости. Соррель не нужны были все эти вещи сами по себе, она мечтала о том, что они олицетворяли – о свободе. Если бы она продолжала жить в Харастане, она бы провела всю жизнь в тени мужчины, который в один прекрасный день женился бы на другой. А Соррель точно знала: она не перенесла бы этого.

Малик – эгоист, ему даже в голову не пришло, что мне может быть больно.

Соррель легко могла себе представить, как он просит ее помочь его новой жене устроиться во дворце или посидеть с их детьми… Почему бы и нет, и такое могло бы случиться! А у нее просто разорвалось сердце бы, если бы она увидела детей Малика от другой женщины…

– Допустим, эти вещи кое-что значат для меня, – храбро ответила Соррель, ожидая очередной гневной тирады в ответ.

К ее удивлению, Малик остался спокоен. Его состояние выдавали лишь глаза, в которых полыхал черный огонь.

– И ты думаешь, я буду тебе все это запрещать, если ты поедешь со мной? – спросил он.

Он что, издевается? Или это один из тех дьявольских планов, которые всего лишь за два года сделали Малика одним из самых влиятельных правителей Востока?

– Имеешь в виду, что разрешишь мне вести себя так, как я сама захочу, если я соглашусь сопровождать тебя в поездке?

Малик не ответил, он только сейчас снизошел до того, чтобы попробовать заказанное им блюдо. Он всегда ест мало, подумала Соррель, поэтому его тело выглядит не так, как у других мужчин – они похожи на него не более чем домашние коты на стремительного гепарда. Поднеся к губам бокал, Малик отпил из него, поэтому, когда он вновь заговорил с Соррель, его губы были влажными и блестели.

Как и его глаза…

– Посмотрим. Это зависит от ряда причин.

Сорель отложила вилку. Ситуация была настолько странной, что ей совершенно расхотелось есть.

– От ряда причин? – проговорила она дрожащим голосом, глядя прямо ему в глаза. – Каких еще причин?