Пресса обезумела.
— Наташа! Эй, Наташа, посмотрите сюда!
— Сюда, Наташа!
Засверкали бесчисленные вспышки фотокамер, и Наташа, заморгав, слегка покачнулась. Рука Рафаэля крепче сжала ее локоть.
— Ты как? — спросил он, склонив к ней свою голову.
— Э… нормально. Просто немного ослеплена, — она неуверенно улыбнулась. — В буквальном смысле!
Ему пришло в голову, что Наташа сохраняет остроумие даже в такой стрессовой ситуации, как эта. Но разве он забыл, что она была на полпути к ученой степени, когда забеременела Сэмом?
— Идем.
Рафаэль обвил рукой ее затянутую в шелк талию откровенно собственническим жестом, широко расставив пальцы, чтобы захватить больший участок тела, к которому он прикасается, и осознал, что ему это нравится. Очень нравится.
В фойе, которое было уставлено таким количеством цветов, что у Наташи моментально закружилась голова, к ним подбежали члены команды обслуживающего персонала.
— Могу я взять вашу накидку, мадам?
Наташа сняла накидку с плеч и неловко подала одной из служащих, непривычная к почтению, которое ей оказывали. Рафаэль повел ее в ярко освещенную бальную залу. Без бархатной накидки Наташа чувствовала себя голой и выставленной напоказ, что, в сущности, так и было. Люди поворачивались в ее сторону, окидывая цепкими, оценивающими взглядами с ног до головы.
— Ты в порядке? — спросил Рафаэль, почувствовав, как она напряжена.
Нет, Наташа не была в порядке, но не собиралась пасовать перед первой же трудностью.
— Теперь я знаю, что чувствуют животные в зоопарке, — пробормотала девушка.
— Настолько плохо? — В его непроницаемых глазах внезапно зажегся огонек понимания. — Тебе надо выпить.
— Возможно. Спасибо.
Взяв два бокала шампанского у проходящего мимо официанта, Рафаэль подал один ей. Наташа поднесла бокал к губам, и озорные пузырьки защекотали нос. Она поморщилась.
— Ты не привыкла к шампанскому, — прокомментировал он.
— Не опекай меня, Рафаэль, — мягко запротестовала она, сделав глоток.
— И не думал. Это было наблюдение, а не критика.
— Разумеется, не привыкла. У нас в семье не пили шампанское. Первый раз я попробовала его в университете, да и то по сравнению с этим оно было не более чем сладкой бурдой.
— Это было с отцом Сэма? — спросил он, внезапно обнаружив, что действительно хочет это знать.
— Да, — ответила Наташа, и ее щеки вспыхнули. Но от продолжения этого разговора она была избавлена парой, устремившейся к ним.
— Рафаэль! Так вот почему у тебя такая устрашающая репутация при игре в покер! У тебя в доме живет такая красавица, и никто ее даже не видел!
Холеному мужчине было лет за пятьдесят, а сопровождающей его женщине — примерно вдвое меньше. Это была шикарная блондинка в шелковом платье, которое облегало ее роскошные формы. Интересно, гадала Наташа, она всегда так выглядит или ее внешность — тоже результат чьих-то капиталовложений?
Неожиданно Наташе пришла в голову ужасная мысль. Неужели и про нее люди думают, что она обменяла свою молодость и довольно низкое положение на то, чтобы быть на побегушках у богача?
Да только Рафаэлю лишь немногим за тридцать, напомнила она себе. И ее вовсе не интересуют его деньги. Закусив губу, Наташа отпила еще немного шампанского. Она вообще не должна им интересоваться!
— Наташа, познакомься с Джоном Хантингдоном, — проговорил Рафаэль. — У нас с ним было одно небольшое совместное дело.
— Небольшое? — хохотнул Джон, пожимая ей руку. — Он купил у меня контору на Канареечной верфи!
Рафаэль прищурился, глядя на блондинку.
— Извините, не думаю, что мы встречались.
Блондинка ослепительно улыбнулась:
— Нет, потому что вас бы уж я запомнила! Привет, я Сьюзи.
— Привет, Сьюзи, — сдержанно ответил Рафаэль.
— Поздравляю! — Сьюзи переключила внимание на Наташу и, взяв ее руку, воззрилась на кольцо с едва скрываемой алчностью. — Вы должны рассказать мне, как вам это удалось. Я пытаюсь уломать Джона купить мне бриллиант уже…
— Целых три месяца, — вставил Джон. — В сущности, с самого первого дня нашего знакомства. Ну что ж, еще увидимся. — Это было адресовано уже Рафаэлю с Наташей. Он положил руку на поясницу Сьюзи и подтолкнул ее вперед. — Идем, дорогая, вот и умница.
Вокруг них между тем собиралось все больше людей, и Наташа внезапно испытала пугающее чувство уязвимости в окружении такого количества любопытных глаз.
Она была рада сесть к столу, хотя не чувствовала особого аппетита. Глаза разбегались при виде бесконечной череды изысканных блюд, которые появлялись перед ней. Честно говоря, платье было слишком облегающим, чтобы съесть больше нескольких кусочков. Неудивительно, что этим женщинам удается оставаться стройными!
Джон Хантингдон сидел по одну сторону от нее, а корпоративный адвокат по имени Чарлз — по другую. Все мужчины за столом, похоже, имели какое-то отношение к финансам — область, в которой Наташа совсем не разбиралась.
— Почему я не видела вас раньше? Вы не бывали в Уимблдоне? — поинтересовалась одна из женщин у Наташи.
Та призналась, что не была.
— О, а как насчет Челтенхэма?
— Это скачки, cara mia, — просветил Наташу Рафаэль, заметив её озадаченный взгляд.
Какая ирония, что этот итальянец знает об Англии больше, чем она. Потому что это не твой мир, напомнила себе Наташа. Скачки, благотворительные балы — это все не для тебя.
Наблюдая за ней, Рафаэль думал, какой милой и неиспорченной она выглядит. И какой простой, несмотря на всю эту дорогую одежду и огромное кольцо. Даже после столь блестящего преображения в ней было нечто, что выделяло ее среди других. Какое-то спокойствие, чистота. Она похожа на полевой цветок, нежный и душистый, среди искусственного глянцевого совершенства тепличных цветов.
Его рот сжался. К чему эти циничные мысли? Никакие глупые фантазии не изменят того факта, что они принадлежат к разным мирам.
И тем не менее ты хотел ее, когда целовал, не так ли? Более того, тебе хотелось затащить ее в постель и любить до потери сознания.
Рафаэль снова взглянул через стол на Наташу. Похоже, она преодолела первоначальную робость и сейчас энергично кивала чему-то, что говорил мужчина, сидящий напротив. Затем сказала что-то Джону Хантингдону, и, к своему удивлению и неудовольствию, Рафаэль увидел, как оба мужчины рассмеялись.
Он почувствовал незнакомый укол ревности — странный и необъяснимый, и, когда оркестр заиграл, поднялся на ноги, обошел стол и протянул ей руку.
— Потанцуй со мной.
Как часто бывало с Рафаэлем, в его голосе прозвучал приказ, а не просьба, но Наташа все равно извинилась перед людьми, с которыми беседовала, и встала. Потому что даже если бы Рафаэль не был ее боссом и они не изображали перед всем светом помолвленную пару, она просто хотела потанцевать с ним.
Наташа изо всех сил старалась не любоваться им во время обеда, но ей не слишком хорошо это
