— Не можешь?
Она взглянула на него, прищурив глаза. Он ссылается на недавнюю сцену? Возможно, он ожидал…
Она покачала головой:
— Нет…
Чашка тонкого фарфора была уже на полпути к его губам, но после небольшой заминки он поставил ее на блюдце.
— Меня поражает, как много тебе потребовалось времени, чтобы наконец об этом спросить. — В его зеленых глазах зажегся луч света. — Или ты воображала, что я просто слоняюсь поблизости, надеясь довести до конца то, что мы начали немного раньше на кровати?
Это было ужасно: ее тело сразу же прореагировало на чувственность, прозвучавшую в этом язвительном замечании, будто глубокий убаюкивающий голос задел некую струну желания. Она почувствовала покалывание в груди и сладостное потягивание в самом низу живота. Абигейл крепко сжала губы и украдкой провела языком по пересохшему небу.
— Ну? — настаивал он.
В последние годы Абигейл редко виделась с Ником, но она слишком хорошо его знала. Этот человек мог взбеситься лишь оттого, что она не реагировала на его возмутительные заявления.
Конечно, она была разочарована своим браком, но это уже в прошлом. Теперь она свободна. Долгое время Абигейл была вынуждена оставаться со своим мужем: она цепенела при мысли о том, что Орландо может, всем рассказать о ней, если она бросит его.
Но теперь она больше не обязана принимать такую критику — хватит! Пора научиться выходить из неприятного положения! А кроме того, когда Ник находится в противоположном конце комнаты, это гораздо легче сделать.
Она надула губы.
— Довести до… конца, то что мы, начали немного раньше?.. — медленно повторила она с нарочитым ужасом в голосе. — Ты говоришь это так, будто мы пололи клумбу! — Абигейл осуждающе покачала головой, и медовые волосы тяжелым занавесом закачались вокруг ее длинной шеи. — Боже мой, Ник, если это тот способ, которым ты пользуешься, чтобы затащить женщину в постель, то думаю, твой список побед должен быть крайне мал!
Но, к ее досаде, он выглядел ничуть не разозленным — просто удивился.
— Я никогда не был склонен вести список своих «завоеваний». И где ты откопала такое старинное выражение, как «список побед»? — мягко проговорил он. — Запомни: я никогда не принадлежал к людям, которые ведут счет своим любовным похождениям! А ты, Абби? — И снова в его зеленых глазах вспыхнула довольно откровенная угроза. — Ведешь счет? Если так, возможно, мы могли бы повеселиться, побивая некоторые из твоих рекордов. Что ты на это скажешь?
Если и существовала некая неписаная граница дозволенного, то Ник Харрингтон только что преступил ее. Со стуком поставив чашку, Абигейл вскочила на ноги и свирепо уставилась на него.
— Я пробовала вести себя сегодня как зрелый и разумный человек, гневно сказала она, — и воспринимать твои оскорбления с презрением, которого они заслуживают. Я не позволяла спровоцировать себя и сдерживалась в твоем присутствии, хотя и у святого возникло бы искушение ударить тебя. Но всему есть предел!
— Правда? — невинно спросил он.
— Не сомневайся! — Абигейл заставила себя говорить спокойно, но это было непросто: он безастенчиво и внимательно рассматривал ее ноги, будто имел все права на это. Что за наглость! Она глубоко вздохнула. Во всяком случае, независимо от того, что она чувствовала к Нику теперь, чуть раньше она была рада его видеть. Сегодня он помог ей — она смогла опереться на Ника как в прямом, так и в переносном смысле. Если она по-дружески с ним попрощается, он наверняка забудет, как она лежала на кровати и целовала его. И может быть, она тоже в один прекрасный день сама будет в состоянии забыть об этом. — Спасибо, что пришел сегодня, — закончила Абигейл официально. — Я ценю это, честно, ценю. И я знаю, что…
— Что ты будешь делать? — прервал он ее грубо.
Что-то в его тоне и в самом вопросе на мгновение привело Абигейл в замешательство.
— Делать?..
— Да, Абигейл, делать! Несвойственное тебе слово, я знаю, — поддразнил он.
Все еще не понимая, она опустила тяжелые веки, наполовину скрыв под ними чернильную синеву своих глаз.
— Делать? Сейчас, ты имеешь в виду?
— Не сейчас! Если у тебя нет каких-то особых идей… — Он рассмеялся, бросив выразительный взгляд на постель. — Я имел в виду — завтра. На следующей неделе. В следующем году. В будущем, Абби, в будущем!
Это было слово, которое всегда пугало ее, — слово, о котором она не разрешала себе думать.
— Н-не знаю… — Куда подевалась вся ее решимость управлять ситуацией? Напряжение теперь перешло с затылка на плечи, и она почувствовала, как их сводит. Пытаясь снять напряжение, она подняла руки и потянулась.
Ник молча смотрел на нее, следя за этим движением взглядом хищной птицы.
— Ты все еще не ответила на мой вопрос, — заметил он.
— Я не думала об этом, если честно… — Это была правда: она слишком долго жила одним днем, так было проще. Абигейл подождала, не осенит ли ее какая-нибудь идея, и ей пришла мысль о своеобразном бегстве. — Я могла бы поехать за границу, — сообщила она. — Возможно, в Париж. Или в Рим.
— И что ты там будешь делать?
Абигейл беспомощно пожала плечами под пристальным взглядом.
— Наслаждаться тем, что эти города могут предложить. Что же еще?
Ник смотрел с явным неодобрением.
— А потом что?
Она нахмурилась:
— Что это, Ник, испанская инквизиция?
— Мне любопытно, Абби. Уважь меня. Так что потом?
— О, я не знаю! — ответила она раздраженно. Посмотрю, как все повернется.
— Или кто подвернется, я думаю? — предположил он оскорбительным тоном.
Абигейл глубоко, с негодованием вздохнула.
— Ты, очевидно, хочешь, чтобы я надавала тебе пощечин, — смело выпалила она. — И ты всего в двух шагах от исполнения своего желания!
Он язвительно скривил рот, после чего продолжил свое нападение:
— Итак, ты собираешься повторить жизнь твоей матери? Жить в роскоши за счет вереницы мужчин?
— Почему обязательно жить за счет мужчин? парировала она с торжеством. — Я свободна! Независимая женщина со своими средствами. — Ей захотелось причинить ему такую же боль, какую он причинил ей своими замечаниями. — Филип оставил мне свое состояние, ты разве забыл? И это та причина, по которой ты действительно ненавидишь меня, не правда ли, Ник? Потому что до того, как в жизни Филипа появились мы с моей матерью, он берег тебя как зеницу ока. И уж конечно, именно тебе он оставил бы свои деньги. Но он оставил их мне, не так ли? И ты никогда не мог простить мне это! Да, Ник?
На мгновение воцарилась тишина, а потом его рот начал растягиваться в холодной торжествующей улыбке.
— Удивительно, в самом деле, — сказал он задумчиво.
Что-то в его поведении насторожило Абигейл.
— Что?
— Во всех твоих планах на будущее ты не учла то, что для большинства людей было бы самым главным, — устройство на работу.
Абигейл посмотрела на него так, словно он сошел с ума.
