Он заговорил как рекламный агент:
— Чтобы научиться навыкам для работы в офисе и машинописи. И освоить три наиболее распространенные компьютерные программы.
С таким же успехом он мог бы потребовать от нее, чтобы она бегло заговорила по-русски или по- китайски через двадцать четыре часа. Синие глаза Абигейл с тяжелыми веками округлились.
— Ты смеешься?
— Нет!
Нет. Он действительно не шутил. Его лицо было совершенно серьезно.
— Это то, что тебе необходимо, — сказал он. — Основные навыки, которые сразу сделают тебя трудоспособной; а уж как ты ими воспользуешься — дело твое. И ты не обязана впоследствии работать на меня, правда нет!
— Не обязана? — переспросила она, ощущая, как от разочарования приходит в бешенство.
— Нет, если боишься, что я тебя съем. Я пользуюсь услугами самого лучшего агентства секретарей всякий раз, как бываю в городе. Санди, его владелица, — моя хорошая приятельница. Если ты будешь упорно работать, я уверен, она даст тебе работу по способностям. Но начать нужно с нуля. Пройди курс обучения.
— А как много времени этот курс займет у меня?
Его улыбку на этот раз можно было бы назвать торжествующей.
— Он займет ровно три недели, — заявил Ник решительным голосом. — Это самый быстрый курс в Лондоне.
Глава седьмая
Колледж Питмана находился в старом необычном здании. Некогда здесь размещалась больница, от которой все еще сохранились огромные старые лифты, используемые когда-то для перевозки пациентов в операционную. Снаружи, на местами начавшей крошиться кирпичной стене, висели такие же древние и довольно уродливые часы, впрочем очень любимые как преподавателями, так и студентами.
Колледж был расположен в самом сердце Лондона. Перед ним находился маленький парк, так что студентам было где прожевать сэндвичи во время ланча, когда, конечно, позволяла погода.
Ник привез Абигейл в своей машине, но ярко-красная дорогая модель привлекает внимание, и не всегда доброжелательное, во внезапном озарении поняла Абигейл. Те, кто, возможно, будет ее товарищами по курсу, приедут на автобусе и метро.
— Завтра я доберусь сюда сама, — твердо сказала Абигейл, отстегивая ремень безопасности, и, вылезая из машины, оглянулась на Ника.
Он был одет в строгий черный костюм, в то время как на ней были потертые джинсы и видавшая виды куртка, которые Абигейл ухитрилась где-то раскопать и которые, по ее убеждению, более подходили студентке. Его волосы все еще были слегка влажными после душа, и ей очень хотелось поправить ему галстук.
— И как же ты это сделаешь? — произнес Ник, находя и вручая ей карандаш, который она уронила в машине.
— На автобусе, конечно, или на метро, — сообщила она ему. — Способом, каким большинство людей передвигаются по Лондону.
— Отвозить тебя — совсем не проблема…
— Я не должна выделяться, Ник, — упрямо повторила она. — Надо приспособиться. Это важно, если я хочу преуспеть.
Он медленно улыбнулся.
— У меня такое чувство, что ты преуспеешь.
О да! Абигейл уже решила, что будет очень преуспевающей. Прошлой ночью она лежала в постели с открытыми глазами и о многом размышляла.
Самое странное было то, что она ни в малейшей степени не чувствовала себя несчастной, превратившись из чрезвычайно богатой женщины в, образно говоря, нищенку. Ведь все зависит от того, обнаружила Абигейл, как к этому относиться. Она же смотрела на случившееся как на приключение, как на возможность начать все заново и что-то сделать в жизни. И Абигейл поклялась, что докажет Нику, сколь многого может достичь, и, что еще более важно, проявит свои способности.
— Если это то, чего ты хочешь… — вздохнул Ник, все еще улыбаясь.
— Хочу!
Конечно, позже, стоя на автобусной остановке под хлещущим дождем, отягощенная кипой новых учебников, Абигейл явно досадовала, мечтая о тепле в роскошной, обитой изнутри кожей машине Ника.
Но к тому времени, когда она доехала домой, вошла в пустой дом, приняла душ и переоделась, а затем приготовила чай, она почувствовала себя в миллион раз лучше и уселась за кухонным столом попрактиковаться на клавиатуре электрической пишущей машинки, которую Ник заботливо установил там.
— Умение печатать, — сказала Абигейл сама себе, подражая словам своего руководителя на курсах, дело практики. — Она старательно распределила пальцы по клавиатуре.
Ник приехал домой часом позже и нашел ее сидящей с закрытыми глазами, снова и снова печатающей учебные тексты. Ее медовые волосы, только что вымытые, блестели, разлетевшись по всей спине.
Он улыбнулся, заметив заварной чайник, стоящий перед нею.
— Что-нибудь осталось? — спросил он, опуская на пол черный кожаный кейс.
— Чай уже остыл. Я заварю свежий. — Абигейл спокойно встала, но тут же почувствовала себя неловко. Не слишком ли обрисовывают бедра ее потертые джинсы? Или васильковый свитерок с длинными рукавами слишком притягивает взгляд к ее груди? И не выдаст ли Ник какую-нибудь очередную остроту по поводу приготовления чая?
Но Ник сидел молча, лишь наблюдая за ней. Если он и заметил разительную перемену в ее отношении к домашним делам, то был достаточно тактичен, чтобы не сказать ничего, кроме довольно лаконичного:
— Ммм… Это было бы неплохо. — И затем с небрежной грацией он растянулся в кресле, следя за ее движениями, явно очарованный тем, как Абигейл осваивается в новой кухне.
После этого все ее печатание пошло к чертям!
Невозможно было сконцентрироваться из-за сидящего тут и потягивающего чай Ника — по его спокойному, но непроницаемому смуглому лицу невозможно было понять, о чем он думает.
Он почти с удовольствием следил за тем, как она хлопала ладонью по кухонному столу, сердясь оттого, что все еще ошибается при печатании.
— Может быть, хватит на сегодня? — предложил он. — От тебя не требуется просиживать по полночи за работой, ты же знаешь.
Ее губы сложились в решительную линию.
— Я хочу быть отличницей.
— И я рад это слышать. Но даже очень честолюбивые ученики должны когда-то есть. — Он посмотрел на свои ручные часы. — Я голоден, а ты?
Абигейл скорчила гримаску.
— Я тоже, но…
— Ммм?
Она откинулась назад на жестком кухонном стуле.
— Ты как-то сказал, что научишь меня готовить…
— И?..
— Ну, я действительно очень хочу учиться, Ник…
— В чем же дело?
— После целого дня сидения в классе я не знаю, смогу ли взять еще один урок прямо сейчас.
— Это хорошо, — ответил он, — потому что и я не смогу дать его. У меня на работе был тяжелый
