— Я осуществил великолепную идею.
Камерон рассеянно перебирал ее волосы, рассыпанные по его груди, позволяя темным шелковистым прядям скользить между его пальцами.
Алессандру внезапно пробрала дрожь.
— Нет, я серьезно. Ведь я могу забеременеть, Камерон!
— Я знаю.
— Ты хочешь этого? — спросила она недоверчиво.
— Конечно, хочу. — Он открыл глаза и посмотрел на нее. Алессандру удивило незнакомое выражение его глаз, но, прежде чем она смогла уловить это выражение, оно стремительно исчезло. — Насколько это вероятно?
Она неопределенно покачала головой.
— О, Боже, я сама не знаю! Говорят, достаточно одного раза. Камерон! Ради Бога, не засыпай!
— Почему? — Он зевнул, медленно вытянув руки над головой с ленивым изяществом дикого кота в джунглях. — Так естественно хотеть отдохнуть после того...
— Как ты трахнул меня и у тебя это так великолепно получилось? — едко вставила она, и он пожал своими широкими голыми плечами, не в силах скрыть улыбки, осветившей каждую черточку его усталого лица.
— Я могу предположить, что у нас хорошо получилось, разве нет? — поддразнил он.
Алессандра нахмурилась. Он, казалось, не осознал возможных последствий того, что только что произошло.
— Что мы не предохранялись, ты это имеешь в виду?
— Ну... Я никогда не делал этого раньше так, с элементом определенного риска — ох! — Он поймал маленький сжатый кулачок, нацеленный ему в плечо, и с чувством поцеловал его. — Не кидайся на меня, моя радость! Что я хочу сказать: это дало мне такое глубокое удовлетворение, какого я никогда не испытывал раньше.
— Ты можешь перестать хихикать? — воскликнула она, но, когда он притянул ее к себе, весь ее гнев сразу улетучился.
— Успокойся, — прошептал он, касаясь губами ее волос. — Это ведь не середина твоего цикла, а?
— Нет, — медленно ответила она.
Между бровями у него появилась складка, как будто он что-то вычислял.
— Значит, очень маловероятно, что это случится, так?
— Я думаю, что так. — Она рассеянно водила кончиком пальца по его серому от короткой щетины подбородку, пока он пристально смотрел на потолок.
Но опасение все еще витало в ее голове, подобно темному облаку, угрожая омрачить один из редких драгоценных вечеров, которые они проводили вместе. Поэтому она заставила себя больше не думать о возможности забеременеть.
— Что мы будем делать вечером? — прошептала Алессандра.
Камерон опять попытался сосредоточиться и хитро улыбнулся.
— Почему мы размышляем, что нам делать, когда мы еще не пили шампанское? — спросил он небрежно, поднимая брошенные брюки. — У меня сегодня праздничное настроение.
Глава седьмая
Алессандра открыла глаза, увидела золотого дракона, искусно вышитого на алом атласе, и в ужасе села, уставившись на роскошные занавески, окружавшие кровать Камерона с четырьмя гербами.
Все еще немного растерянная, она осмотрела царивший вокруг беспорядок, смятую простыню и лежащую рядом подушку, еще хранившую отпечаток головы ее мужа.
И как будто ее мысли волшебным образом вызвали его: подняв глаза, она увидела высокую фигуру Камерона, вырисовывающуюся на фоне стены; он стоял, наклонив голову, и внимательно наблюдал за ней. Его волосы влажно блестели после душа, на нем был халат из мягкой черной махровой ткани, привлекающий внимание к очертанию его мощных бедер, способных возбудить фантазию любой женщины. Как обычно!
Ее испуганный, пристальный взгляд встретился с его спокойными глазами, он слегка приподнял брови и спросил небрежно:
— Будешь завтракать?
Она автоматически кивнула. Еда ее меньше всего интересовала, но, поскольку Камерон должен уходить, это даст им возможность еще немного побыть вместе.
— Тогда приходи, — сказал он и вышел из спальни.
Она громко застонала и, опустившись на подушку, вспомнила все. Все!
Что сказал ей Камерон вчера вечером, после инцидента на диване? Относительно возможности ее беременности? Он сказал, что это очень маловероятно, но все же... О, Боже!
Алессандра закрыла глаза, но даже тяжелые мысли не смогли отодвинуть на второй план чувственные образы, которые танцевали в ее воспоминаниях. Неприятное ощущение почти пропало, вытесненное вечерними событиями и ночью, которая последовала за ними.
Как это могло произойти? — спрашивала она себя. Зная, что есть риск, как я могла это делать так часто и так охотно?
Возможно, причиной было шампанское — половина бутылки на пустой желудок опьянила ее. Но нет. Нельзя во всем обвинять только шампанское. Ведь их было двое, и они оба ответственны.
Она сама.
И Камерон.
Это он, черт бы его побрал! Он! Алессандра никогда не видела, чтобы Камерон так терял контроль над собой, даже той ночью, когда он разозлился на платье, которое купила для нее компания. Потому что вчера вечером не просто вожделение и голодное желание заставляли его так действовать. В том, что он делал, было какое-то несоответствие, что-то животное, первобытное, собственническое и требовательное. И именно это захватывало ее, как еще никогда в жизни.
Алессандра, выбравшись из кровати, пошла в ванную, почистила зубы и стала под душ. С каким-то ожесточением вымыла волосы, поскольку решительно убедила себя, что Камерон был прав: все случилось в начале ее цикла, и вероятность оказаться беременной немного отдалилась. Конечно, он прав!
Завернувшись в вишнево-красное полотенце, висевшее у двери, Алессандра вернулась в спальню и только закончила сушить волосы, когда вошел Камерон. Его волосы все еще были чуть всклокочены, а широкий халат немного распахнулся, когда он внес поднос, загруженный доверху, и поставил его на широкий подоконник.
Муж выглядит совершенно неприлично, подумала она, снова ощутив желание, когда он подошел к ней, чтобы наклониться и поцеловать.
Она вдыхала запах зубной пасты, мыла и шампуня, тот слабый хвойный аромат, который целиком принадлежал ему.
— Сейчас будем завтракать, — сообщил Камерон; его глаза вспыхнули, когда он перевел их на ее ноги. — Я страшно хочу есть, а ты?
— Немножко, — сказала она без энтузиазма, но все же села к столу.
Камерон налил ей большую чашку свежесва-ренного кофе. На подносе были разложены круассаны и хрустящие хлебцы, розетка с вишневым джемом и целое блюдо свежей земляники.
