настолько умен, что уже давно составил план на случай непредвиденных обстоятельств, и этот план действовал все время их совместной жизни?
— Я понимаю, к чему вы клоните, и чувствую себя редкой дурой. Я не знаю, зачем Шелдон это сделал. Я не имела ни малейшего представления о том, что в нашем браке имелись какие-то проблемы. И я не могу понять, как могла все это время быть настолько глупой и наивной…
Высказав все это совершенно незнакомому человеку, Джесс вдруг почувствовала себя смущенной. Она окончательно растерялась и замолчала.
— Нет, вы не были глупой, совсем не так. И вы не сделали ничего такого, чтобы сейчас стыдиться этого. — Барри Халстон не отводил от нее взгляда. — Вы всецело и безоговорочно доверяли своему мужу, и в этом нет ничего предосудительного. Доверие должно лежать в основе любого брака.
Халстон встал со своего места, и Джесс поняла, что ей пора уходить.
— Мой секретарь назначит время для нашей следующей встречи. Но если у вас произойдут какие-то изменения или что-то придет в голову, сразу же звоните мне.
Он протянул ей руку, и Джессика охотно пожала ее. Все ее надежды теперь были связаны с этим мужчиной, стоящим сейчас перед ней, а ведь она, в сущности, ничего о нем не знала.
Джесс подъехала к дому, выключила двигатель, но выходить не стала, а сидела на своем месте и внимательно смотрела на дом, где она совсем недавно мирно жила со своей семьей. Джессика словно увидела его впервые.
Широкая дорожка подходила к самым дверям и далее сворачивала к гаражу, рассчитанному на два автомобиля. Сейчас здесь стоял одинокий «Мерседес» Шелдона. Выбитое переднее стекло заменял кусок полиэтилена, и легкий ветерок шевелил его.
Со стороны улицы плоский фасад дома не создавал особого впечатления, и только вечером, когда включались фонари, можно было насладиться игрой света и тени. Несмотря на огромные размеры, Джессике дом всегда казался уютным, напоминающим теплое гнездышко, особенно по вечерам. Но теперь она смотрела на него совсем по-другому и понимала, что начинает ненавидеть это строение. Внешний вид дома оказался обманчивым. Как, впрочем, и все остальное в ее якобы счастливой жизни. Уютный дом, который, как ей казалось, она хорошо знала и любила, выглядел сейчас холодным и чужим и теперь не значил для нее ничего. Разве что напоминал о тяжком финансовом бремени, потому что выплачивать за него деньги приходилось каждый месяц. И все это теперь ложилось на нее.
Итак, оказалось, что Джессику со всех сторон окружала сплошная ложь. Ее брак оказался фальшивым. Как и вся ее жизнь.
Сара уже некоторое время наблюдала из окна, как ее дочь неподвижно сидит в машине, уставившись на дом. Саре пришлось побороть себя, чтобы не поддаться искушению выйти во двор к Джессике. Поэтому она вздохнула с облегчением, когда та наконец выбралась из машины.
— С тобой все в порядке, дорогая? Мне показалось, что ты очень долго отсутствовала. Я уже начала беспокоиться.
Джессика постаралась произнести эту фразу самым обыденным тоном, но Сара уловила в ее голосе нотки мольбы. Затем дочь прошла к бару, налила в стакан изрядную порцию водки и залпом осушила его. Сара снова заволновалась. Ее смутил отсутствующий взгляд Джессики.
— Почему ты вдруг сейчас об этом заговорила? Разве ты не встречалась с адвокатом? Мне почему-то казалось, что ты сама не можешь продать дом.
— Но я все же постараюсь. В тот день, когда Шелдон ушел отсюда, он автоматически отказался от всего, что оставил позади.
— Да, я понимаю. — Сара старалась сдерживаться. — Но, если следовать закону, ты ничего не можешь сделать с этим домом без его согласия.
Джесс резко повернулась к матери. Глаза ее гневно сверкали, взгляд метался.
— А я-то думала, что могу положиться на тебя. Но ты, оказывается, ничем не лучше Шелдона, потому что начинаешь доказывать, что мне можно делать, а чего нельзя. Это нечестно, это просто нечестно!
Сара пыталась сохранять спокойный тон, хотя вразумить дочь ей сейчас было трудно, особенно учитывая, что Джесс успела выпить.
— Я понимаю, что это нечестно. С тобой обошлись крайне бессовестно. И все же существуют определенные законы, которым нужно следовать. Разве адвокат не предупредил тебя о том, что продавать дом можно только с согласия всех его владельцев? По закону Шелдон должен дать свое согласие. Пожалуйста, Джесс, не раскисай! Тебе нужно понимать такие простые вещи. А теперь расскажи мне, о чем вы беседовали с адвокатом, и тогда мы попытаемся вместе выработать план действий. Время пока что у нас есть.
— Господи, да перестань ты! — завизжала Джесс, и лицо ее перекосилось от бессильной злобы. — Меня уже достали и ты, и твоя высокомерная и никогда не ошибающаяся Карла! Моя жизнь распадается на части, а ты говоришь мне о том, что надо всегда и везде следовать закону. Шелдона больше нет, а мне нужны деньги. И кто теперь будет говорить мне, что мне можно делать с домом, а что нельзя?
Сара молча наблюдала за дочерью, которая схватила с подоконника дорогую статуэтку, подаренную ей Шелдоном, и теперь медленно перекладывала ее из одной руки в другую.
— Ну разумеется, не Шелдон! — продолжала взбешенная Джесс. — И не тупой, как осел, адвокат, для которого я всего-навсего очередной клиент. Но этот дом мой, и я сделаю, что захочу, и с ним, и со всем тем, что в нем находится.
Статуэтка внезапно полетела в стену, удачно миновав голову Сары, и осколками осыпалась на пол.
От Сары потребовалась чудовищная выдержка. Однако ей удалось собрать всю силу воли, чтобы промолчать и не ответить дочери. Она хорошо понимала, что Джесс находится сейчас под невероятным давлением обстоятельств. Правда, ей очень хотелось хорошенько встряхнуть ее, но, понимая, что в ее сторону может полететь и вторая статуэтка, Сара справедливо решила, что следует дать Джессике больше простора для действий. Поэтому, сдерживая эмоции, Сара молча повернулась и отправилась в гостевую спальню, где временно расположилась. К ее облегчению, Джесс осталась в гостиной.
Проходили дни, и поведение Джессики становилось все более неадекватным. Сара уже начала побаиваться за рассудок дочери. Если не дать пару вырваться наружу, может произойти взрыв.
Джесс практически ничего не ела, спала урывками и ни с кем не общалась, кроме матери и Карлы. Саре было больно смотреть, как ее дочь гаснет, как она бесцельно бродит по комнатам, курит одну сигарету за другой, пачку за пачкой, и пьет неразбавленное виски и днем, и ночью.
Не совсем понимая, что нужно делать, Сара тем не менее решила позвонить в Лос-Анджелес. Надеясь на то, что Джесс не придет в голову снять параллельную трубку, Сара устроилась на полу подальше от двери, набрала номер и принялась ждать. К телефону подошла экономка Перл и, как всегда, попыталась что-то объяснить насчет отсутствующей хозяйки. Но Сара решила, что этот номер у нее не пройдет.
— Простите меня, но перезванивать через две недели я не собираюсь. Скажите миссис Паттерсон, что с ней хочет поговорить Сара Уэллс. Учтите, что я буду звонить вам до тех пор, пока она не подойдет к телефону.
После весьма продолжительной паузы в трубке послышался знакомый голос:
— Сара! Мне очень приятно слышать вас! Скажите, как там дела у Джесс? Наверное, ей приходится нелегко…
— Да, Перл, вы совершенно правы. Ей нелегко… Это еще очень мягко сказано. Это просто, черт возьми, невыносимо. Скажите, вы что-нибудь слышали о своем сыне? Он пытался с вами связаться?
— Сара, если бы я узнала нечто такое, чем, по моему мнению, мне следовало бы поделиться с Джессикой, я бы сама позвонила ей. Но, как я уже говорила, Шелдон — человек целеустремленный, и если он что-то решил, то доведет задуманное до конца.
Сара разгорячилась. Она чувствовала, как у нее стремительно поднимается давление. Она крепче сжала трубку в ладони:
— Перл, простите меня, но этого объяснения мне недостаточно. Я уверена, что вы либо разговаривали с
